мы приносим свои извинения и уходим отсюда.
Весь день восьмилапые исправно трудились, устанавливая ловчие паутины вокруг зарослей, а люди запасали дрова, чтобы потом не пробираться за ними в лес по крайней мере несколько дней. По счастью, сети, заброшенные в незнакомое с рыбаками море, каждый день исправно приносили улов, достаточный, чтобы никто не оставался голодным. Хотя, конечно, рыба начинала надоедать.
К вечеру лес выглядел так, словно долго стоял в Серых горах и его густо усыпало снегом. Хотя паутинные сети были натянуты и не очень густо, но белые линии на фоне темной листвы выделялись так четко, словно были толщиной не два-три миллиметра, а несколько сантиметров.
Затемно вернулись парламентеры с печальным ответом: смертоносцы из подвала наотрез отказывались покидать свое уютное убежище. Они не верили посулам о сытной жизни и ежедневно набегающих полчищах муравьев; не доверяли сказкам о том, что на побережье нет троллей. А что касается беглецов из леса – чужаки в подвалах не появлялись.
– Да, – хмуро признал Найл. – Восстановить равновесие не так просто, как его разрушить.
Теперь он всячески клял себя за то, что не сумел убедить дикарей в том, что рыба – это тоже еда, а не оскорбление. Применить силу, имея ее, легче всего. Сейчас он по-прежнему оставался самым сильным на этих островах – ну и что? Ему приходится самому караулить еще не проклюнувшееся Семя от возможных и невозможных напастей, вместо того, чтобы просто оставить его в безопасности и отправиться в обратный путь.
– Скажите, мой господин, а сколько времени нужно Богине, чтобы вырасти, и научиться защищать себя самой? – неожиданно поинтересовался северянин.
– Точно не знаю, – вздрогнул от созвучности общих мыслей правитель. – Но Великая Богиня Дельты растет уже почти тысячу лет.
Поутру накинутые на заросли сети заметно потемнели от множества налипших на них муравьев. Восьмилапые тут же устремились подкреплять свои силы свеженьким мясом, и даже воины, уставшие от рыбной диеты, решили снова переключиться на кислую муравьятину. Но самое интересное – среди шестилапых в общие силки затесался, вместе со своим копьем с костяным наконечником, и один дикарь, одетый в кирасу из наспинных пластин смертоносцев и волосяную юбочку до колен.
– Ты кто такой? – послал Найл вопросительный импульс в его сознание, похлопав бедолагу по затылку.
– Айя-рук! – возмущенно выругался тот, но правитель все равно успел поймать в его мыслях образ ближнего к зарослям дома, в который братья по плоти так ни разу и не заглянули, лица каких-то девушек, озабоченной пожилой женщины. Еще в памяти промелькнул образ короткой аккуратной грядки, вытянувшейся вдоль окна. Земледелие здесь явно развивалось так же, как в небоскребе – только без участия муравьев. Похоже, глупый двуногий решил прогуляться на разведку – и не прошел от своего дома и ста шагов.
Этот визитер Найлу не понравилось. Люди, как известно, умеют есть не только мясо, но и растительную пищу. А при голоде жрут и просто все подряд. Этих к Богине подпускать тоже нельзя. Только смертоносцев!
– Курно йыжоне орх! – потребовал двуногий.
Найл, не успев разобраться в его мыслях, легонько пнул туземца в бок, и тот высказался еще более длинно.
– Ого, – удивился правитель, оглянувшись на телохранительницу. – Представляешь, Нефтис, он принял нас за хранителей, утверждает, что заплатил все положенные подати и просит его отпустить.
– Подати? – удивился появившийся откуда-то со стороны Поруз. – Кто-то платит им подати? А почему?
– Почему вы платите подати хранителям, дикарь? – постучал пленнику по затылку правитель.
– Конгда жиро мутрак, тратакиглен, улонго спейс… – затараторил тот.
Найл минуту помолчал, разбираясь в промелькнувших в его голове образах, удивленно подергал себя за ухо.
– Получается так, шериф. Платят они подати совершенно добровольно, поскольку хранители выполняют великую миссию по спасению огромных знаний далеких предков, согласно оставленному им отцами и дедами завету. Платят от всей души, – тут Найл усмехнулся. – Потому что, если не платить, хранители приходят с грохочущими трубками, и убивают всех подряд, кто не может предоставить доказательство своей честности.
– Какие грохочущие трубки? – не понял северянин.
– Даже не знаю, – пожал плечами Посланник Богини. – Больше всего это напоминает какой-то доисторический автомат или пулемет. Судя по образу, что-то середины двадцать первого века. Но он не может сохраниться, да еще стрелять, да еще так интенсивно. Как-никак тысячу лет прошло. Все давно должно сгнить, утерять химические свойства, проржаветь. И патроны должны израсходоваться.
– Простите, мой господин, – покачал головой шериф, – но оружие хранится так, как его хранят. Когда я кладу что-то в наш арсенал, я слежу, что бы это было смазано, завернуто, укрыто, уложено в сухом проветриваемом помещении. Тогда клинок готов к бою в любой момент хоть через час, хоть через сотню лет. Если здешние хранители смогли найти арсенал крупного воинского подразделения, то они могут просто выбрасывать вышедшее из строя оружие, заменяя его новым, и черпать боеприпасы из кладовых. В замке князя Граничного, например, хранится три с половиной миллиона арбалетных болтов на случай осады, не считая оружия караулов, дозоров и воинских частей. Попади они в руки банды из десятка разбойников – и тем тоже хватит этого запаса на несколько веков.
– Кто знает, возможно ты и прав, – засомневался Найл. – Если взглянуть на это с другой стороны: аккумуляторы разряжаются, конденсаторы садятся, батарейки выдыхаются. Вся сложная и умная техника без этих элементов превращается в мусор. А химические реакции неизменны во все времена, механические рычаги не умеют уставать. В конце концов, раз дикарь видел стреляющих из автоматов хранителей, значит они действительно существуют. А где они прячутся, двуногий?
Правитель опять легонько толкнул туземца, расшевеливая его память.
– Ага, понятно, – через мгновение кивнул Найл. – Оказывается, до хранителей мы просто не дошли. Их нора находится за высотными домами, на том конце острова. Ты представляешь, сколько железа хранится в их доме? Сколько можно наковать из него великолепных мечей и наконечников для копий и арбалетных болтов?
– Если мы пойдем туда, то кто станет охранять Семя? – задал вполне резонный вопрос северянин, и Найл с сожалением согласился – Да, так просто отсюда не уйдешь. Ладно, позови Трасика. Пусть они с Любопытным возьмут этого двуногого с собой, покажут смертоносцам из гаражей, и скажут, что здесь такие водятся в огромном количестве, про муравьев пусть расскажут. Они же там воют от голода! Неужто не соблазнятся?
Подвальные восьмилапые не соблазнились.
– Один двуногий может быть случайной добычей, а в такое множество муравьев мы и вовсе не верим! – именно такой ответ принесли пауки. – Мы сами ловим муравьев рядом с домом, а иногда убиваем и троллей. Переходить жить под открытое небо ради одного человечка на всех не имеет смысла.
– И еще им любопытно, – добавил Трасик, – если здесь так сытно и хорошо, то почему мы не живем здесь сами, а заманиваем их?
– Ступай туда завтра снова, и передай, что мы скоро уплываем, – сгреб сидящий у костра Найл с пляжа горсть песка, – и нам жалко, что так много легкой еды пропадет просто так. И еще, Трасик… Постарайся узнать, ради чего бы они согласились выбраться из своего подвала и переселиться в лес хотя бы на время, чтобы оценить удобства нового места проживания?
Утро принесло только одну приятную новость: на паутину налипло чуть не втрое меньше муравьев, чем вчера. Стало быть, забывают потихоньку старую дорожку. Попавшихся шестилапых опять разделали и частично зажарили над огнем, частично посолили, чтобы потом подкоптить. Весь улов, к великой радости Назии, полностью уходил на копчение, в запасы для плаванья.
А вернувшиеся от небоскребов смертоносцы принесли довольно жесткие условия: туземцы прощают набег на их охотничьи угодья, если им в качестве компенсации отдадут столько хранителей, сколько лап у вождя их клана, и твердо пообещают, что в лесу в первый же день им удастся поймать еще столько же
