Сами говорил медленно, тщательно подбирая слова, и я внимательно его слушал.
— Только в этом случае, — продолжал он, — государство сможет воспитать людей, способных работать, воевать, жертвовать собой ради будущего нации.
— А что же происходит сейчас? Ради чего они идут на смерть?
— Наши народы разделяют религия, история и обостренное чувство национализма. Так это выглядит с точки зрения, скажем, твоего Ахмеда и сотен тысяч других, не умеющих читать и писать. На самом деле борьба, как и во всем мире, идет между прошлым и будущим. Это понимают не все, но такие, как Фаиз, понимают.
— Ты рассуждаешь как коммунист.
— А я и есть коммунист, — сказал Сами, — тебя это удивляет?
— Нет, просто мы никогда не говорили до конца откровенно.
— Так вот, чтобы закончить о Фаизе. — Сами закурил новую сигарету. — Фаиз мечется между прошлым и будущим. Он будет работать и будет воевать, внутренне сопротивляясь этому всеми фибрами своей души, так как знает, что эта война идет и против него тоже.
— Ты прав.
— Кстати, я поговорил с ним. Прижал его к стенке. Насчет Абу Султана ты скорее всего не ошибся. Виллу проверили. Хозяин уехал. Куда — неизвестно.
— А ресторан?
— Функционирует, как всегда. Там же есть управляющий.
— Ты знаешь, Сами, мне кажется, вам сейчас сложнее, чем было нам в 17-м.
— Идейно да, у вас всё было ясно, по крайней мере, кто есть кто. Материально нет, без 17-го здесь была бы рядовая колония, неважно чья, и твой покорный слуга сгнил бы в тюрьме.
— Но ты уверен, Сами, что, когда наступит мир, вы пойдете вперед, а не назад?
Сами ответил мгновенно, наверное, не раз спрашивал себя о том же.
— Нет, не уверен. Скорее всего не сразу.
Да, тут как с сегодняшней дорогой. Одно на карте, а другое в жизни. И ещё один вопрос я не мог не задать:
— Тебе тяжело одному?
— Тяжело. Хотя я и не один. И ещё у меня есть вы с Титовым.
— Мы не вечны.
— Ничто зря не пропадает, Алеша. И дело даже не в том, что вы научите нас обращаться с современным оружием. Это в конце концов могли бы сделать и другие. Вы живой пример реально существующего нового мира. Сам факт, что вы такие же люди, как и все, без рогов, как ещё недавно твердили фанатики, и даже добрее, проще и лучше, чем многие здесь, уже работает на нас. Вот тебе ещё одно объяснение, почему Фаиз с тобой, в отличие от других офицеров, неровен, то держится дружески, то сух и официален. В душе, я думаю, он ненавидит и вас и нас с командиром, но вас больше. Командира или меня он ещё надеется когда-нибудь поставить на место, а вас — руки коротки.
— Знаешь, Сами, чего мне больше всего сейчас хочется?
— Скажи.
— Встретиться с тобой в Москве.
— Сначала встретимся на свадьбе у Фикри, — отшутился Сами.
Шутка прозвучала немного грустно. У меня на языке вертелся ещё один вопрос, но я отложил его до вечера.
В три часа с гребнем было покончено, и по дороге пошла техника. Можно было собираться домой. Сами отдал последние приказания, мы попрощались с офицерами и поехали. В дороге Сами вел себя так, будто никакого разговора у нас не было, и я понял и оценил его осторожность.
Прежде всего я по привычке заскочил к Титовым. Каким-то образом Татьяна Ивановна была в курсе дел, в доме пахло парфюмерией и в беспорядке валялись предметы женского туалета. Один только титовский парадный костюм, висевший наготове с внешней стороны гардероба, являл собой пример мужественности и порядка в окружавшем его хаосе. Я был готов к встрече с семьей.
— Папа, почему после тебя в ванной остается песочек? — это был первый вопрос дочери, так как по приезде я сразу проскочил мыться.
— Потому что я уже старенький, Оля.
— Надо подобрать сногсшибательный подарок и самые лучшие цветы, — отсмеявшись, сказала Наташа. — Ваш Фикри, наверное, смелый парень, если женится в такое время.
Местные свадьбы лишены нашего тесного застолья, криков «Горько!», громких песен и несметного количества еды и питья. Зато они лишены также подвыпивших и просто пьяных гостей и, как следствие, неизбежного выяснения отношений. Всё происходит гораздо более чинно и, я бы сказал, основательно. К моменту свадьбы решены все сопутствующие событию вопросы, а именно, кто покупает молодым квартиру, кто мебель, а может быть, и автомобиль. Если финансы этого не позволяют, нанимается меблированная квартира со всем необходимым. И семейная жизнь начинается на следующий же день после торжества.
Когда мы вошли в ресторанный зал, все столики были уже заняты, но командир и Сами дожидались в дверях. На эстраде стояли раззолоченные стулья для родственников. В центре в высоких креслах, напоминавших тронное место, утопали Фикри с невестой, похожей в своем подвенечном платье на Дюймовочку. Мы поздравили молодых и уселись за столики. Вскоре наши жены осмотрелись, оживились и пошел международный женский разговор.
Сами подмигнул и, как факир, вытащил откуда-то бутылку джина.
— Ну как, это будет по-русски?
— И мне водички, — попросила Ольга.
— Ты будешь пить сок, — ответила мама, не потерявшая бдительность.
Было весело, вокруг сидели друзья, стряхнувшие с себя напряжение последних дней. И хотя до конца было далеко, свадьба Фикри, этот праздничный гомон и смех рождали чувство уверенности в будущем.
Программа свадебного торжества включала, кроме закусок и прохладительных напитков, концерт и танцы. Перед концертом молодые обходили гостей.
Будущий отец семейства наотрез отказался пригубить джина.
— Мы присоединимся к вам, как только начнется концерт, — сказал он.
— Смотри, Фикри, как бы тебе не пришлось заменить джин водкой, — я пошарил в объемистой Наташиной сумке и показал ему этикетку.
Сегодня даже Ольга была на высоте, и мы не пожалели, что взяли её с собой. Не успели новоиспеченные супруги устроиться рядом с нами, как она тут же выдала самое наболевшее:
— А вы уже купили себе дочку?
— Мы сначала купим сынишку, — серьезно ответил Фикри.
— Это тоже хорошо, — одобрила Ольга.
Прощаясь, Фикри успел шепнуть мне: «Я всё равно поймаю их, вот увидишь!»
У выхода я улучил момент и спросил Сами:
— Ты случайно не знаешь некоего Хакима Халеда?
— Знаю. Откуда ты… — Сами немного замялся, потом сказал: — Мы поедем к нему. Когда все будет позади.
15 ДЕКАБРЯ
Мы с Титовым ехали к линии прекращения огня, причем впервые за много дней по прямой, и я воочию убедился в правильности его предсказаний. Теперь каждый день приближал нас к развязке. Оставалось сдать последние полтора десятка позиций, и всё. Правда, как будет выглядеть это «всё», оставалось для меня не совсем ясным.
