офицерами вышли солдаты с ручными пулеметами, а справа и слева от нас расчехляли безоткатные орудия.
— Они готовятся выкатить танки на прямую наводку, — сказал один из офицеров, видимо, тот, который должен был нас сопровождать.
— Успеем, — ответил Титов.
— Мы откроем огонь, как только они их выкатят, — сказал старший.
Проскочив на рысях деревушку, мы так неожиданно для себя оказались на открытом пространстве, что без всяких жестов одновременно шлепнулись в теплый песок и замерли, вглядываясь в неширокую полоску ничейной земли, естественные возвышения которой были искусно подсыпаны с той стороны и превращены в огневые точки и укрытия для танков. Об их присутствии можно было догадаться по легким сизым облачкам выхлопных газов, поднимавшихся вверх над линией укреплений.
Когда мы вернулись, мне показалось неосмотрительным покидать эту глинобитную иллюзию безопасности, тем более что офицеры справедливо утверждали, что все дороги пристреляны противником с точностью до сантиметра, но Титов вдруг улыбнулся странной на вспотевшем, с приставшими песчинками лице мальчишеской улыбкой:
— Так уж и все пристреляли.
Офицеры переглянулись.
— Есть тут одна запасная дорожка, — сказал Титов, — прямо в город. — И показал жестом Ахмеду: — Вылезай!
Титов сел за руль, посадил рядом меня с картой в руках, и мы погнали прямо в пустыню. Обалдевший Ахмед трясся на заднем сиденье: Титов управлялся с машиной как-то лихо, по-кавалерийски.
Всё оказалось точно. Дорога была, правда ею уж давно никто не пользовался. Дорога слилась с пустыней, и следовать её поворотам мог только человек, обладавший незаурядным чутьем, выработанным многолетней привычкой к опасности.
Титов затормозил сразу за первыми домами небольшого пыльного городка. Ни одного выстрела сзади не последовало.
— Это была предпоследняя точка, — сказал Титов, вылезая из машины. — Последняя будет самой спокойной. А сейчас давайте перекусим. — И попросил: — Промысли, Алеша, чего-нибудь прохладительного.
Я взял с собой Ахмеда, и мы постучались в первый попавшийся дом. На глинобитном, тщательно подметенном полу копошились двое малышей. Девочка постарше собирала в углу глиняную посуду в большой металлический таз, чтобы помыть её после обеда. Кроме полок для посуды и огромной кровати, похожей на нары, в комнате ничего не было. Поднявшийся с кровати старик объяснил Ахмеду, где находится лавка. Мы вышли.
— Мы жили точно так же, когда я был маленьким, — сказал Ахмед.
— А потом?
— Потом я выучился на шофера, и мы переехали.
— Что ты будешь делать, когда всё закончится?
— Может быть, останусь в армии, а если нет, устроюсь механиком. Мои дети будут учиться.
— Значит, выбрал всё-таки невесту?
— Ещё нет, — схитрил Ахмед, чтобы оправдать свои будущие отлучки.
Последняя точка оказалась действительно спокойной. Это была персиковая роща, по ней ходил старик крестьянин и аккуратно складывал созревшие персики в большую корзину, не обращая никакого внимания на остовы нескольких сгоревших грузовиков и парочку подбитых танков, стоявших среди невысоких персиковых деревьев. Мы прошлись по роще, осторожно выглядывая из-за деревьев, и я подошел к старику и угостил его сигаретой.
— Это твоя роща?
Старик утвердительно кивнул головой.
— И ты не боишься? — Я показал на танк с разбитой башней и сползшей гусеницей.
— На всё воля аллаха, — ответил старик, — я уже стар, чтобы бояться. Да сохранит он ваши дни, — старик приложил руку к сердцу и низко поклонился.
— Спасибо, отец.
Старик протянул корзинку с персиками:
— Выбирайте, угощайтесь.
Обратная дорога всегда кажется короче. Титов даже улыбался, словно ехал домой, а не в наше брезентовое палаццо. Я понял, в чём дело, когда он спросил:
— Слушай, а ничего, если мы в форме завалимся к Абдулу?
— Хуже будет, если мы к нему вообще не завалимся. Я помру с голоду, а отвечать будете вы.
— Командуй, — сказал Титов, и мы въехали в город.
Абдул — старший официант небольшой чистенькой шашлычной, которую мы с Титовым облюбовали для наших холостяцких вылазок. Таких заведений с десятком столиков в городе, наверное, сотни, практически в каждом микрорайончике. В нашем микрорайончике самым миниатюрным, чистым и симпатичным было заведение, где работал Абдул.
Состоит оно из прихожей, где справа находится очаг и мраморный прилавок для разделки мяса и овощей, а слева касса с телефоном и радиоприемник над ней. Тут же шкаф для посуды и эмалированных кастрюль с острыми маринованными закусками и соусами, за занавеской умывальник. Перешагнув через пару ступенек, попадаешь в зал с шестью столиками, покрытыми разноцветным пластиком. На потолке большой вентилятор. На столах цветы. В противоположной от входа стене устроено нечто вроде витрины, подсвечиваемой разноцветными лампочками. На её полках открытый Коран, бюстик Президента, статуэтки. Над витриной цветная фотография Президента в рамке и два скрещенных национальных флажка.
Слева — занавешенный вход о крошечный отдельный кабинетик, отделанный в восточном стиле, насколько его понимает хозяин заведения. Стены расписаны зелеными, красными и золотыми узорами, на полу ковер, сидеть нужно на низких пуфах, а стол бронзовый, круглый, с загнутыми вверх краями. В кабинетике гораздо более душно, чем в зале…
Титов почему-то стеснялся своей пыльной военной робы, хотя к Абдулу ходят вкусно и недорого поесть, а отнюдь не демонстрировать туалеты.
Подросток-официант успел только поставить тарелки, положил салфетки и приборы, принес, по местному обычаю, кувшин холодной воды и стаканы, как с улицы донеслись знакомые голоса, и в заведение вошли улыбающиеся Семёнов и Вовка. Завидная синхронность, учитывая, что они занимались тем же, чем и мы, только с севера на юг.
— Вот вы где, — завопил Вовка, — скрываетесь, вместо того чтобы друзей пригласить.
— По этому случаю… — начал Семенов.
— Никаких случаев, — сказал Титов, — мы просто целый день ничего толком не ели. Алеша, зови Ахмеда с его приятелем.
Подошел Абдул, чтобы принять заказ. Я попросил его принести нам салат из свежих помидоров с луком и перцем и маринованный салат из огурцов и редьки с перцем и оливками, потом суп с зеленой фасолью и по полкило шашлыка на брата.
— Хватит для начала?
— Пивка бы, — не унимался Семенов.
— Уже сделано, — мальчик тащил с улицы бутылки с пивом для нас и кока-колой для водителей.
У Абдула можно встретить совершенно разных людей. Сюда иногда заходил одетый в обноски полуслепой старик с маленькой девочкой лет шести — на вид безработный или мелочной торговец из тех, что торгуют в трамваях и на улице грошовым товаром, на который редко найдешь покупателя. Приходили поесть шашлыка окрестные лавочники, хорошо упитанные солидные люди с перстнями на пальцах, не спеша уплетали большие порции, почти всегда без приятелей и никогда с женами. Забегали по двое, по трое молодые ребята из близлежащего колледжа, быстренько обедали и спешили дальше по своим делам. Иногда те же ребята приходили с девушками. Тогда Абдул носил кушанья в кабинетик, а из-за занавески слышался веселый смех.
Сегодня, видимо, в день получки, пришли с соседней стройки рабочие с осевшими за день на лицах и
