на руках пятнами цемента и песка. Они не набрасывались на еду, а жевали медленно, как бы с трудом. Их мышцы только-только перестали дрожать от целого дня, с рассвета до заката, тяжелейшего, без помощи каких-либо механизмов, физического труда. Они совершенно не обращали внимания на окружающих, говорили о своем.
После сухомятки, а иногда и диеты последних дней мы, наверное, казались людьми с необитаемого острова.
— Вот так бы каждый день, — промычал с набитым ртом Вовка
— Нет уж, лучше сидеть на хлебе и воде, чем каждый день совершать такие вояжи, — отозвался я.
— Ладно вам, — сказал Титов, — всё это мелочи жизни. Бывали ситуации и посложней. Неприятно, конечно, когда ты вроде зайца. Но ведь надо кому-нибудь работать и на будущее.
Это меня заинтересовало.
— Значит, то, что мы делали до сегодняшнего дня, уже пройденный этап?
— В какой-то мере, — уклончиво ответил Титов. — Ты ведь изучал теорию вероятностей?
— Кладете в мешок белый и черный шарики, — протянул Вовка.
— Так вот, — продолжал Титов, не обращая внимания на Вовку, — тот, кто больше предусмотрит этих самых вероятностей, выигрывает.
— А конкретнее? — не отставал я.
— Конкретнее посмотрим недели через две. Рассказал, если бы знал. Но смысл такой: как только инициатива перейдет в наши руки, а это будет после того, как они поймут, что превосходства в воздухе уже нет, надо будет выбирать пути для наступления, чем мы сегодня и занимались. В сугубо предварительном порядке, конечно.
— С тех пор, как это началось, я в каком-то тумане, — попытался я объяснить Титову то, что меня мучило, — мы строим позиции, изрыли уже всю страну, строим дороги и понастроили их бог знает сколько километров. Теперь, кажется, всё. А мне непонятно, что же будет дальше?
— То, что будет дальше, знают сейчас не больше пяти человек. Мы узнаем об этом часов за двенадцать до начала. Не раньше. И не стоит мучиться, Алеша, — Титов положил мне руку на плечо, — мы сделали всё, что от нас зависело. Главное теперь терпение.
— Ты, Алеша, хочешь знать детали, — вмешался рассудительный, как всегда, Семенов. — Их не знает и не может предугадать никто. Но факт остается фактом: налеты прекратились.
— Они ищут противоядие, — предположил Вовка.
— Противоядия нет, — сказал Титов. — Но проверить они попытаются. Не так легко отказываться от уверенности, что ты хозяин положения.
— Не переживайте, ребята, — успокоил Семенов. — Без нас не обойдутся. Хотя бы потому, что мы теперь ориентируемся в пустыне лучше, чем в подмосковном лесочке.
— Спасибо за утешение, — сказал сытый Вовка. — Лесочек бы сейчас пошел на пользу.
На улице уже разноцветным неоном горели вывески магазинов и кафе, у подъездов кинотеатров стояли толпы людей, яркие витрины снова объявляли о распродаже, и к ним, как железные опилки к магниту, тянулись покупатели и зеваки, в ночные кабаки спешили первые туристы, чтобы поскорее набраться экзотики.
— Запомни, Алеша, — Титов обернулся ко мне с переднего сиденья, — труднее всего работать ради будущего. Тем более не просто работать, а рисковать жизнью. Это то же самое, что сажать деревья, которые неизвестно когда дадут плоды
— Лишь бы в конце концов дали.
— Дадут, — уверенно сказал Титов, — обязательно дадут.
18 ДЕКАБРЯ
— Нужно поставить ещё один дивизион, — сказал Титов, — Кроме тебя, ехать некому. Так что собирайся. Вот карта, смотри, — Титов смахнул со стола остатки спартанского завтрака, развернул карту и, не обращая внимания на мое удивленное лицо, стал уверенно водить по ней желтым от крепкого табака пальцем.
— Нельзя ли помедленней? — попросил я, зная, что наверняка заплутаюсь, если не представлю себе весь маршрут воочию.
Титов смерил меня оценивающим взглядом, словно говоря: «А я был о тебе лучшего мнения», и вернул палец на исходную позицию. Он так подробно втолковывал мне маршрут не потому, что волновался персонально за меня. В бригаде действительно остался в наличии только штаб с ротой охраны и управления и две роты из батальона Фаиза. По точкам на карте, где работали подразделения бригады, можно было изучать географию страны.
— Сделаем так, — подытожил Титов. — Поедешь с одной из этих рот. Проследи, чтобы запасли воды и продуктов суток на трое — на всякий случай. Мы с Сами заглянем к вам перед отправкой.
Трогать с места и тормозить — коронные номера Ахмеда. Поэтому часовой в батальоне внимательно следил, не поднимая шлагбаума, как Ахмед выполнит на этот раз свой маневр, и прочухался только тогда, когда я заорал ему в самое ухо:
— Тревога!
Солдат было решил, что неправильно отдал честь, и беспокойно перевел взгляд на Ахмеда, ища совета, как поступить в создавшейся ситуации, но тот сделал вид, что происходящее его никак не касается, и сидел за рулем со сверхсосредоточенным видом.
— Тревога! — повторил я уже тише, солдат бросил автомат за спину и помчался к штабному блиндажу, где висел кусок рельса.
Во всех случаях жизни я предпочитаю количеству качество, поэтому отряд получился таким: сорок шесть солдат, два грузовика с едой, горючим и инструментами, два бульдозера на трейлерах, грейдер и водовозка. Титов возражать не стал, когда я через полчаса позвонил им с Сами и сказал, что всё готово.
Пока Титов осматривал колонну, Сами отвел меня в сторону:
— Там неподалеку должен быть Фикри. Возможно, вы даже встретите его по дороге. Будьте осторожны и смотрите в оба. И ещё, — Сами понизил голос, — Абу Султан из страны не выезжал. Это точно.
— А что их сиятельству делать в пустыне?
— Сейчас всё решается там. За солдат не волнуйся, они свое дело знают. И возвращайтесь, как только закончите.
— Ждем тебя завтра к 11.00, — попрощался Титов.
Как только мы вырвались с грунтовки на шоссе, я остановил колонну и собрал водителей и сержантов. Пользуясь титовской картой, мы ещё раз прошли весь маршрут, договорились, где встречаемся в случае поломки или других непредвиденных обстоятельств, и я отпустил всех, повторив:
— Держите дистанцию не меньше пятнадцати метров, если начнете отставать, сигнальте клаксоном. Что бы ни произошло, встречаемся, где договорились.
Километров через десять я перестал выглядывать в окошко, чтобы убедиться, что все машины на месте. «Чего волноваться-то, — успокаивал я себя, — солдаты как солдаты. Ты их знаешь не один месяц. Только что говорят на другом языке, вот и вся разница». И всё-таки под ложечкой посасывало. Я хотел выполнить задачу тютелька в тютельку и вернуться точно в 11.00 и уже представлял себе, как будет улыбаться довольный Сами и добродушно ворчать Титов, обнаружив какое-нибудь отклонение от устава.
Известно, что однообразие утомляет больше всего. Всё та же пустыня, та же черная лента дороги, от которой змейками поднимается вверх горячий воздух, и от этого начинает мерещиться, что мы вовсе не
