- Да, кустарь-одиночка, как в то время говорили, при монастыре. Это
только в пятидесятых, когда монастырь стали под музей переделывать, его в
мастерскую пригласили.
- А мастерская находилась в монастыре?
- А где же ей еще быть. Самое подходящее место.
Там и сейчас работы непочатый край. Монахи ведь все растащили. После
них осталось только несколько икон да оригинальные фрески. Да вы вообще-то
знаете истошно монастыря?
Илья слышал, что монастырь был основан в пещерах, где жили пустынники,
потом появились церкви, цозник посад, из которого и образовался город. Но
дальше этого его знания не распространялись. Поэтому Илье было интересно
послушать старика, который правильно расценил неопределенный жест
милиционера.
- Так вот, если у вас есть время, не перебивайте, - продолжал Смирнов.
- Монастырь стоит над пещерами. Их лабиринт тянется на несколько десятков
километров. По преданию, это место когда-то считалось пристанищем сатаны.
Местные жители обходили его стороной, так как здесь из-под земли доносился
таинственный гул и рокот. Позже стало известно, что внизу, под землей,
живут отшельники. Казалось страшным и непонятным, что они не закапывают
покойников в землю, а доживали они, надо сказать, до весьма преклонного
возраста, а помещают в дубовые, колоды, которые складывают в пещерах.
Потом ученые определили, что состав воздуха, постоянные температура и
влажность создали под землей удивительно здоровый микроклимат, и даже
неживое тело долгое время может пребывать как бы в законсервированном
состоянии. А тогда это казалось чудом: святые тлену не подвержены. Гриша
хорошо все это знал, любил рассказывать, много раз бывал в пещерах,
помнил, кто где похоронен... Не повезло ему.
- Да, смерть, - согласился Илья.
- Я не про это. Ему еще раньше не повезло, когда новый начальник выжил
его на пенсию. Змей - не человек.
- Почему же змей?
- Казаченко-то? Змей. Я всяких людей повидал, но такого не встречал. У
него взгляд удава. И Гриша его боялся. Он брал частные заказы и заставлял
Гришу на себя работать, а потом еще и издевался над ним. 1 риги а в конце
концов не вытерпел, ушел на пенсию, чего тот, видимо, и добивался. Теперь
ему никто не мешает обделывать темные дела. Я вам, молодой человек, так
скажу: если кто в нашем городе и может иметь куплюпродажу древностей, тем
более книг, так это он, Казаченко. Но он очень осторожен и у него длинные
руки.
...В картотеке управления никаких данных на Казаченко Игоря
Владимировича не оказалось Послав запрос в МВД СССР, Илья позвонил в ГАИ
области.
Но там его ничем не обрадовали: в день похищения Ревзина и накануне
угонов такси зафиксировано не было. Значит, преступника, сидевшего за
рулем машины, на которой возили Ревзина, надо искать среди таксистов.
Посещение таксопарка Илья оставил на следующий день, а сегодня решил
разобраться с подростками.
Он терялся в догадках о том, откуда Смолянинов мог знать о ребятах,
собиравшихся в подъезде Ревзина.
Еще раз спросить полковника Карзанян не решился.
Ему было просто стыдно: начальник уголовного розыска информирован
лучше, чем он, участковый, о том, что творится на его территории.
Часы неумолимо бежали, а розыск похитителей и возможного убийцы старика
пробуксовывал. Конечно, время не потеряно напрасно. Удалось выйти на
директора фабрики Москвина, очень заинтересовал Илью рассказ Смирнова о
заведующем реставрационной мастерской, Непохоже, что Смирнов наговаривает
на Казаченко: ни к чему ему это.
Илья вспомнил, что обещал позвонить Лиде, но, лишь посмотрев на
телефон-автомат, мимо которого проходил, двинулся дальше.
Карзанян побывал в отделении, на общественном пункте проинструктировал
дружинников. В Петропавловском переулке было малолюдно. Впереди показалась
фигура в форме. Подойдя поближе, Илья узнал сержанта Новикова.
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
- Здравствуй, Василий. Ну, как дела?
- Понемногу. Смену сдал. Сейчас в отделение и в столовую.
- И то дело, - Илья полез в карман шинели, достал сверток. - Давай
перекусим. А впрочем, знаешь, пойдем ко мне. Я ведь теперь один живу.
- Я знаю.
Они не торопясь направились к Илье. Его дом был в пяти минутах ходьбы.
- Вы каждый день с собой бутерброды носите?
- Почти. Профессиональную болезнь зарабатываю - гастрит. Должность
обязывает. Какой же я милиционер, если без гастрита.
- А без него нельзя? - не понимая шутки Карзаняна, спросил Новиков.
- Для нас с тобой гастрит или язва - нечто вроде бесплатного
приложения: не поешь вовремя, понервничаешь излишне, сухомяткой
перебьешься. Вот и, пожалуйста, гастрит. У тебя еще нет?
- Не знаю.
- Значит, нет. Но будет, если работать, конечно, как следует.
- То есть с утра до утра и еще столько же. Как начальник нашего
райотдела. У него ужин и завтрак, и обед - все вместе.
- А вам часто так приходится?
- Не очень, но бывает. Я, правда, первое всегда ем, когда домой прихожу.
- Кто же готовит? Сами?
- Нет, теперь вот баба Шура, соседка. Я у нее один, вроде как за внука.
А ты с кем живешь?
- С женой.
- Ну, это другое дело.
- Что же вы не женитесь?
- Да вот, все некогда. Девушкам внимание требуется, а для этого время
нужно.
Они пили чай, сидя на кухие в маленькой квартире бабы Шуры. В свою
квартиру Илье не хотелось идти.
Он и здесь чувствовал себя как дома
Это действительно был его второй дом. После смерти жены Степан Карзанян
глушил боль утраты работой не появляясь дома иногда сутками. Заботы о
мальчике приняла на себя одинокая пожилая соседка, отец называв ее
маманей, а Илья - бабушкой. А после смерти отца он почти не заходил в свою
квартиру, даже ночевал у бабы Шуры.
Об этом Илья, сам не зная почему, рассказал Новикову.
