знали все дежурные по городу, дежурные по районным отделам - все, кому по
долгу службы нужно было в случае необходимости передать срочную
информацию. Ким беспокоился, сообразит ли сотрудник, о чем идет речь,
догадается ли соединить его с отделом.
Дежурный по городу попросил назвать серию и номер автомобиля.
- Тринадцать - сорок шесть, - резко произнес Ким. - Нет, вы меня не
поняли. Я говорю: три-надцать - со-рок шесть.
- Понял вас, соединяю, - наконец услышал Ким.
- Я говорю, угнали машину, - раздраженно продолжал Ким, когда в трубке
негромко прошелестело: 'Слушаю, Смолянинов'. - Адрес: улица Советская, дом
восемь...
- Знаю, знаю, - устало сказал полковник. - Это я приказал машину
забрать, чтобы ты сразу позвонил.
Приезжай в управление. Илья пропал. И к тебе есть вопросы.
- Вот работнички, - бросил Ким трубку. - Везде одинаковые. Вместо того
чтобы искать, вызывают в милицию. Хорошо еще, не выпил. Еще раз до
свидания.
Над вашим предложением я подумаю. Очень интересная идея, но
малопривлекательная.
Распрощавшись с поджидавшими его новыми знакомыми и записав на стоянке
такси их телефоны, Ким вместе с Лидой сел в машину. Прощаясь с Лидой у ее
дома, Логвинов положил ей в ладонь бумажку с номером телефона в гостинице.
Когда Ким добрался до управления, было уже около полуночи, но многие
окна здания еще светились.
Смолянвдрв был на месте. Давно он не чувствовал себя так неуверенно и
мерзко. На вечернем совещании, где Смолянинов доложил об обнаружении
книги, упомянутой в заявлении, написанном якобы Ревзиным, было принято
решение временно отстранить старшего оперуполномоченного Логвинова от
работы до окончания служебного расследования. Доводы начальника отдела
уголовного розыска были выслушаны и приняты к сведению. Но и только.
Единственное, чего ему удалось добиться, это непосредственного указания
генерала Левко сотрудникам, проводящим служебное расследование, закончить
свою работу в течение следующих суток. Чтобы в понедельник была полная
ясность.
...Ким настолько устал, что слушал рассказ шагавшего из угла в угол
Смолянинова о результатах работы Карзаняна полузакрыв глаза. Понимал, что
начальник это видит, но ничего не мог с собой поделать. Но, когда
полковник, сообщив подробности о внезапном исчезновении Ильи, протянул
тоненькую папочку с копией приказа о временном отстранении Логвинова от
работы, усталость как рукой сняло. Ким читал, впиваясь взглядом в каждую
строчку. Закончив, он поднялся и, не глядя на Смолянинова, которому тоже
не хотелось встречаться взглядом с собеседником, заявил:
- Я поехал искать Илью. Это не входит в мои служебные обязанности.
IX
Показания водителя следовало подтвердить, но Илья понимал, что для
дальнейших поисков практически это ничего не даст. Приятель Егорова
поначалу чтото мямлил, отнекивался, но, когда трубку взял сам Егоров и
попросил рассказать все, как было на самом деле, полностью подтвердил его
сообщение, на всякий случай добавив, что сам предлагал сразу же заявить в
милицию.
На улице Карзанян поплотнее запахнул куртку, потуже затянул пояс и
медленно побрел в сторону своего дома. Сколько исходил за день, сколько
раз был близок к той двери, за которой, как ему казалось, находятся ответы
на все вопросы! И все напрасно. Хотя почему же напрасно? Обнаружить
квартиру, в которую привезли Ревзина, тоже не пустяк. Ни Москвину, ни его
жене деваться некуда, рано или поздно они расскажут все как было. 'А
убийство тут при чем? - сам у себя спрашивал Илья. - Умер-то старик почти
через сутки после похищения. Скажут, что с тех пор в глаза его не видели,
и ничего не докажешь обратного. Да и вряд ли Москвин имеет отношение к
смерти Ревзина. А такси? Что такси? Не искать же через столько времени
следы пальцев на ручке или на дверце?' Мысли Ильи пошли в другом
направлении.
'Как мало нужно для того, чтобы предотвратить большую часть
преступлений! Достаточно, чтобы каждый без исключения добросовестно
выполнял свои обязанности. И только-то. Не оставь Егоров или любой другой
таксист машину без присмотра, не состоялось бы это самое похищение. Ревзин
считал, что его возили на другой конец города, а был он в дальнем подъезде
своего же дома, и весь этот маскарад понадобился только для того, чтобы
запутать старика. Не удивительно, что ему там что-то показалось знакомым.
Но и сам-то я хорош, - рассуждал Илья. - Мог бы сообразить: около
одиннадцати часов такси стояло напротив подъезда той женщины из пятьдесят
второй квартиры. Значит, у подъезда самого дальнего от того, в котором жил
Ревзин. И счетчик был выключен. Это еще одно подтверждение, что старик был
именно в квартире Москвина'.
Домой идти не хотелось, к тете Шуре-тоже. Илья зашел в кабину
телефона-автомата, набрал номер Лиды. Никто не ответил. Опять вспомнился
отец. Конечно, он не забывал о нем ни на минуту, то и дело возвращаясь к
тому позднему вечеру, когда обнаружил вдруг, что не слышит его тяжелого
дыхания. Но в течение дня удавалось хоть немного отвлечься. А сейчас
тяжесть утраты снова навалилась на него. Вот бы с кем посоветоваться,
рассказать о событиях дня. Отец понял бы.
Может, и упрекнул в чем, но подкинул бы дельную мысль. Он и раньше
любил советовать, но Илья относился к его нравоучениям равнодушно,
принимая их за стариковское брюзжание. Теперь он начинал понимать, что,
сам того не замечая, пользовался его советами, оценивал возможные
последствия своих поступков с точки зрения отца, которая все больше и
больше сходилась с его собственной.
Смолянинову Илья решил сегодня больше не звонить. Все равно завтра
утром представит ему отчет по всей форме. А там, кроме упоминания о
квартире Москвина, ничего стоящего не будет. Посмотрит полковник на эти
полстранички, написанные от руки,, грустно покачает головой и скажет:
'Иди-ка ты, Илья Степанович, своей дорогой на опорный пункт. Там тебя ждут
не дождутся заявители с жалобами на собак, гуляющих без намордников, и на
их хозяев'.
Илья всегда знал, что будет работать в уголовном розыске. И этого
