магазин надо. А как уйдешь? На кого хозяйство оставишь?
- А чего? - охотно согласился Илья. - Могу посторожить, мне спешить
некуда.
- Хе, хе, некуда! - вдруг рассмеялся мужчина. - Магазин-то через час
закроют. Не будет тебе ни свечей, ни еще чего. Пещеры-то наши на секретном
замке. К ним ключик специальный нужен, заветный. - И Пантелеймон показал
красноречиво комбинацию из поднятого большого пальца и оттопыренного
мизинца.
...Пока Пантелеймон бегал за вином, Илья мучился над вопросом:
докладывать полковнику о том, что он поощряет пьянство, или нет? Наконец
решил, что это не тот проступок, о котором следует ставить в известность
начальство. Тем более сторож все равно пьян и лишняя бутылка вина уже
никак не отразится на выполнении им служебных обязанностей.
- Вот это другой разговор, - радостно воскликнул появившийся в круге
света Пантелеймон.
- Так где, говоришь, пещеры-то? - спросил Илья. - Принимай пост.
- Пойдем, что ли, - недовольно проворчал старик.
Они подошли к невысокой арке, закрытой глухими воротами. Никакого замка
на них, естественно, не было.
Сторож надавил плечом на одну из створок, и она со скрипом отворилась.
- Вот тебе и пещеры. Иди гляди. Свечу-то на, возьми, - сторож запустил
руку в нишу справа и достал, оттуда толстый оплывший огарок.
- Чего же я там один-то увижу? - обиженно спросил Илья. - Ты уж,
Иннокентич, уважь. Проводи, расскажи. Небось не хуже экскурсовода знаешь,
что тут да как.
- Да чего они знают-то, твои скурсоводы?! Языком только складно мелют.
А дальше третьего поворота их силком не затащишь. Пугливые больно. Ладно
уж, покажу. Хорошего человека чего не уважить.
Пантелеймон забрал у Ильи свечку, не глядя бросил ее в нишу и, подняв с
пола мощный аккумуляторный фонарь, вразвалку пошел вперед.
- Дело, значит, было так, - начал он. - Лет полтыщи назад, а может, и
того более пришел в эти места один отшельник. А может, и больше их было,
кто знает.
Пришел, значит, и увидел дыру в земле. И решил в той дыре жить. Ну,
ясное дело, на зиму припасы надо делать. Полез дальше. А там еще ямина и
еще. Через некоторое время этих отшельников набралось здесь
видимо-невидимо, что тараканов за печкой. Жили себе припеваючи. Стали над
пещерами дом строить, потом другой. Так монастырь и построили. Наверх
перебрались.
Да не все. Кто подурей или у кого вера была покрепче, те так и жили в
пещерах. Устроили себе кельи в стенах, заложили камнями снаружи, только
окошко оставили. Через это окошко их и кормили.
- Чем же они их рыли, норы-то свои? - спросил Илья.
- А руками и рыли. Папаня мой рассказывал: брали заступ какой-никакой
или кол деревянный и ковыряли. Камень здесь мягкий, податливый.
- Это сколько же времени нужно?
- Сколько нужно, столько и копали. Лежанку из камня мастерили, стол.
Вот она, келья-то.
Илья осторожно просунул голову в крохотное отверстие в стене. Сторож,
стоявший сзади, поднял фонарь.
Илья увидел небольшое, площадью около пяти квадратных метров, помещение
с низким потолком и неровными стенами. Все здесь было как будто вылеплено
из пластилина неумелыми руками: возвышавшееся на полметра над полом ложе с
округлым изголовьем, какое-то сиденье, словно выросшее из стены,
вырубленные в ней углубления то ли для посуды, то ли для каких-либо других
мелких вещей. Мелькнула мысль, что человеку для жизни, тем более в полной
изоляции, этих условий явно недостаточно, но расспрашивать о подробностях
Илья постеснялся.
- Так до смерти и жили тут? - обернулся он к своему провожатому.
- Здесь и помирали. А хоронили их в других местах. Опять долбили
камень, делали большую выемку, туда гробы и заталкивали. Да ты сам увидишь.
Они шли в полный рост, не нагибаясь. Своды пещеры и стены были хоть и
грубо, но все же заметно обработаны человеческой рукой. Пахло сыростью, но
сыростью не затхлой, как в подвале, а свежей и бодрящей.
Дышалось легко. Несмотря на воображаемую тяжесть каменного монолита,
Илья чувствовал себя абсолютно уверенно. Время от времени проход
расширялся, и путники оказывались в просторных помещениях с высокими
потолками. В углах стояли покрытые паутиной чаны, еще какие-то сосуды.
Кое-где встречались нацарапанные быстрой рукой туристов надпися явно
нерелигиозного содержания.
То справа, то слева Илья замечал небольшого размера, но, судя по всему,
толстые и крепкие двери в стенах. 'Что несколько книг! Здесь можно
упрятать всю городскую библиотеку вместе с районными, да еще осталось бы
место для читателей. Разве тут что-нибудь найдешь?' - подумал Илья.
Он взглянул на часы. Было около девяти часов. Через час-полтора пора
возвращаться.
Сторож подвел Илью к одной из дверей в стене, потянул ее на себя и
направил в открывшуюся темноту луч фонаря. От пола до довольно высокого
потолка громоздились наваленные друг на друга черные, грубо обтесанные
бревна - гробы.
- Они и сейчас тут лежат, - спросил Илья, - монахи?
- Пусто уж давным-давно. Ученые растащили, изучают. Все никак в толк не
возьмут, чего это здешние покойники в прах не обращаются. А тут и понимать
нечего: святые ведь, вот их тлен и не берет. Богу душу свою вручили, а
господь за то об их бренных телах заботу держит. Дело ясное. Присаживайся.
Сторож вошел в склеп и привычно опустился на край одной из торчащих
снизу колод. Илья устроился рядом.
- Это что, покойнички перекусывают? - спросил он, глядя себе под ноги и
носком сапога подвигая поближе к стоящему на полу фонарю корку хлеба.
Рядом валялись огрызок колбасы, окурки папирос.
- Скажешь, покойники. Это я на прошлой неделе батю своего поминал. Тут
похоронен.
- Тоже святой, помер - притворно удивился Илья.
- Какой святой? Пономарем при церкви состоял.
А как помер, я его здесь и похоронил. Ему что? Пещер много, еще и мне
место останется. Я уж приглядел. Ты того, - вдруг строго произнес сторож,
- располагайся.
У меня и закусон найдется. Один момент. - Он перегнулся, приподнял
крышку стоящего позади гроба и бросил через плечо: - Посвети-ка.
