Назначение в Иерусалим

каждый день говорить по-английски. Большинство членов команды были французами, а большинство пассажиров арабами из различных районов Ближнего Востока, и почти все говорили по-английски. Если временами мои английские фразы казались им странными или же мой сильный датский акцент было трудно понять, они вежливо не показывали

это. Я подружилась с одним торговцем из Аммана, который начал учить меня арабскому языку. Это был первый араб, которому я попыталась засвидетельствовать о своей вере. «Как на арабском говорят имя Иисуса?» спросила я его.

«Я-су-а»-ответил он «А как называется вот это?»-спросила я, прикасаясь к двери. «Баб»- ответил мой друг.

Я уже знала, что по-арабски Бог был Аллах. «Я-су-а баб Аллаха-сказала я ему, показывая на небо «Иисус дверь к Богу.» Он вежливо улыбнулся и кивнул головой.

Наше путешествие на восток было спокойным. Мы заходили в различные порты на северном побережье Средиземного моря, а также в один порт на Эгейских островах. Многие названия напоминали о миссионерских путешествиях Павла.

Большую часть времени я проводила, изучая карту Святой Земли, купленную в букинистическом магазине в Дании. Я заметила, что главная дорога из Тель-Авива вилась на восток через горы в Иерусалим. Согласно шкалы на карте, расстояние было примерно восемьдесят километров. Больше всего гор было возле Иерусалима. Мне вспомнились слова псалмопевца: «Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек» (Пс. 124:2).

Наш корабль пришвартовался в Тель-Авиве в четверг после полудня, 18-го октября. Стоя у поручня судна, я впервые увидела Святую Землю вблизи. Гавань подо мной была завалена клетками и тюками, между которыми бегали моряки и носильщики, жестикулируя и крича друг на друга на языке, который я приняла заарабский. Напротив стоял длинный растянутый навес с надписью:

Таможенная и иммиграционная служба. Внизу были надписи на языках, мне незнакомых. Может быть, на арабском и на иврите?

Встав на цыпочки, я взглянула, поверх крыши навеса, на разношерстную толпу, стоявшую на открытом участке песчаной земли. Была ли там мисс Густафссон? Определить было трудно.

Один из матросов помог мне снести багаж с судна под таможенный навес. Моё первое интервью было с офицером службы иммиграции. «Вы из Дании?» сказал он. «Туристка?» Я кивнула.

Он пролистал мой паспорт, затем поставил печать на свободном пространстве. «Я поставил вам туристическую визу действительную шесть месяцев»-объяснил он. В углу печати, я заметила слова маленькими буквами: БЕЗ ПРАВА НА РАБОТУ.

Затем таможенный офицер попросил меня открыть два главных предмета моего багажа чемодан с одеждой и плетёный сундук с постельным бельём и несколькими принадлежностями серебряного фраже и кухонной посуды. Покопавшись немного всундуке, офицер пометил оба места багажа синим мелком и разрешил мне идти.

Через минуту я оказалась на улице, с багажом возле ног. Первое, что бросилось мне в глаза, это был мужчина в разорванной тунике, который лежал у стены навеса Кожа на его ногах была изъедена открытыми ранами. Заметив, что я смотрю на него, он протянул ко мне руку, которая заканчивалась красным, грубым обрубком. Он

монотонно бубнил одно и то же слово: «Бакшиш-бакшиш - бакшиш»

Я не могла не смотреть на раны и обрубок руки. Могла ли это быть проказа? Прямо здесь, на открытом воздухе, без всякой повязки и с роящимися мухами! Я открыла сумку, чтобы достать монету, и поняла, что у меня были только французские деньги.

Не успела я решить, что же делать дальше, как меня обступили оборванные уличные мальчишки, одновременно орущие и жестикулирующие. Один тыкал мне в лицо открыткой; другой держал поднос с безделушками и сувенирами; третий склонился у моих ног, готовый почистить мои туфли. Краем глаза я заметила высокую пожилую женщину, с седыми волосами стального цвета, которая спешила в нашем направлении. «Она похожа на шведку»-подумала я про себя.

«Вы мисс Кристенсен из Дании?»-сказала эта дама по-шведски, умело оттолкнув мальчишек в сторону.

«Да»-ответила я по-датски, «я Лидия Кристенсен. А вы, наверное, мисс Густафссон. Как это любезно с вашей стороны встретить меня!»

«Добро пожаловать на Святую Землю!»-сказала мисс Густафссон, пожимая мою протянутую руку своими костлявыми пальцами. «Как прошло ваше путешествие?» Не подождав моего ответа, она продолжила: «Если мы хотим попасть в Иерусалим сегодня, то нам нельзя терять времени. Подождите здесь с вещами, пока я найду такси.»

Ожидая возвращения мисс Густафссон, я наблюдала за открывающейся передо мной картиной прокажённый, оборванные мальчишки, рой мух, песок с валяющимися то тут, то там пустыми банками и гниющими фруктами. Над всем этим стоял лёгкий и незнакомый запах, от которого меня немного мутило. Самым неподходящим названием для этого было «Святая Земля.»

Скоро Мисс Густафссон вернулась с такси. Последовал длинный разговор на арабском языке между нею и водителем. Я поняла, что они спорили о цене поездки в Иерусалим. Они говорили так, как будто были сердиты. Я подумала, что дело может дойти до драки, но в конце концов, они достигли соглашения. «Может быть, для арабского языка это нормальный разговор?»-задала я вопрос сама себе.

Водитель засунул мои принадлежности в багажник, и мы, отправились в Иерусалим. Мы покидали окрестности Тель-Авива при наступлении темноты. Опять таки наступление темноты застало меня врасплох, как это было в Марселе. Вот сияло солнце, а через несколько минут всё потемнело.

Я обратила внимание, что как только стемнело, улицы опустели. Даже когда мы проезжали по улицам с домами с обеих сторон, на улице не было никого видно. После Тель-Авива, я не заметила никакого общественного освещения, даже в городах.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела, что все окна защищены деревянными ставнями. Иногда сквозь цели в ставнях пробивались слабые лучи света, но этот слабый свет только усиливал, а не рассеивал, окружающую тьму. Я невольно сравнила это с яркостью и безопасностью любого даже