Назначение в Иерусалим

позаботиться и о других детях.»

«Мисс Кристенсен, я считаю, что вы закладывали фундамент того, что Бог предусмотрел для вас. А закладка фундамента почти всегда самая тяжёлая часть любого строительства. Также помните, что Бог не повторяет своих уроков. Бог не повторит с другими детьми тех уроков, которые вы усвоили с Тиквой.»«Может быть. ты и права, Нижмех, но сейчас я чувствую себя неспособной.» На следующий день я решила, что можно было возвратиться в Маханех Йехуда. Тиква начала это путешествие, идя рядом со мной, но закончила, как обычно, у меня на плечах. Шошанна. Вера. Эфраим и его семья. Как у них дела? Не случилось ли чего с ними? Раньше я не понимала, как много они значат для меня.

Выглядывая из открытой двери своего магазина, Шошанна увидела нас и выбежала поздороваться с нами. «Слава Богу!»- воскликнула она. «Вы живы здоровы! Мы все думали, что вас убили. Где вы были?»Я рассказала ей, что оставалась в квартире, пока не кончилась вода, а потом пошла с Тиквой в Мусрару-«Вы пешком пошли в Мусрару с Тиквой? И на вас никто не напал?»-Шошанна не могла поверить.

«Я помолилась и попросила у Бога защиты»-объяснила я. «Затем, когда я совсем обессилела. Бог послал мне на помощь

человека.»«Человека? Кто бы это мог быть?» «Шошанна, поверишь ли: Бог послал мне...» я заколебалась.«Ангела мне на помощь?»

«Ангела?»-Шошанна уставилась на меня. «Верю ли я? Я скажу вам, во что я верю что это мог сделать только ангел!»

В этот момент открылась дверь Веры, и она вышла, укутанная в свою шаль. Она усохла ещё больше. «Хабебти! Хабебти!»- сказала она. поглаживая мою руку. пока говорила. Затем она сложила свои руки как бы для молитвы и посмотрела вверх. Я поняла, что она благодарила Бога за моё благополучное возвращение. Пытаясь использовать все свои языковые познания, она продолжала: «Я спал.» Она положила голову на руки. «Я спал пять день-шесть день-не кушать-вода.» Она вытянула пальцы, чтобы показать меру, примерно стакан, как я догадалась. В это время Шошанна забрала Тикву в магазин и чистила ей банан. Когда я увидела нелицемерную радось своих двух соседок по поводу моего возвращения, мог глаза наполнились слезами. Теперь я наверняка знала, что меня приняли. Яне была чужачкой. Я уже

не была языческим интервентом. Это был мой народ. Я была вместе

с ними, а они вместе со мной.

Поднявшись в свою квартиру, я осмотрела свои разношерстные принадлежности-выкрашенную в белую краску кроватку. английскую коляску, кресло-качалку, примус, бутылки на полке. Я как бы встретилась со старыми друзьями. У каждого предмета была своя собственная история. Я вспоминала тот магазин, где я его купила, и сколько времени я тратила на выторговывание.

«Как хорошо вернуться домой!»-сказала я сама себе.

На следующее утро мы с Тиквой отправились в знакомое путешествие на почту. Улицы снова были заполнены людьми, а магазины были открыты. Я шла медленнее, чем обычно, получая удовольствие от достопримечательностей и звуков, которые я полюбила. Я задержалась перед небольшим ювелирным магазином. где я обратила внимание на пожилого Еврея, который склонился, сосредоточеннно обрабатывая камень. Меня поразили ловкость и точность его движений.

«Подумать только о времени, которое он тратит на обработку всего лишь одного камня!»-сказала я. «Подумать только о годах, которые он потратил на то, чтобы овладеть своим мастерством!»

Я переключилась на свой опыт по уходу за Тиквой. Разве это не было ученичеством? Непроизвольно я склонила голову. «Господи, если у Тебя есть и другие драгоценные камни здесь в Иерусалиме которые нуждаются в моём внимании, я готова.»

Я почувствовала, как Тиква потянула меня за руку. «Мама вверх!-сказала она. Присев, я подняла её на плечи, и мы продолжили наше путешествие на почту.

Я не была уверена, что во время мятежа поступала почта, но к своему восторгу я обнаружила наскоро набросанную телеграмму от мамы:

Новости из Иерусалима очень тревожны, и я не слышала от тебя уже две недели. В безопасности ли ты? Может быть, тебе что-то нужно деньги или еда? Как я могу помочь тебе?

Вернувшись домой, я разложила мамино послание на столе и снова перечитала его, продумывая, как ответить на каждый вопрос.

В безопасности ли я? Да, слава Богу, я в безопасности? Не только в безопасности, но жива и здорова и счастлива!

Нужны ли мне деньги? Я открыла свой кошелёк. Там было почти три доллара. Я уже заплатила за квартиру В банке у меня было примерно шесть долларов. Нет, деньги мне не нужны.

Нужна ли мне пища? Я осмотрела полки. Там было масло и хлеб, маслины, инжир, помидоры, несколько яиц, коробка сардин, банка молока. Были также сахар и кофе. Нет, еда мне не нужна.

Я достала бумагу и начала писать письмо маме. У меня ушло несколько страниц на описание моих приключений во время мятежа и возвращения в Маханех Йехуда, Затем я написала:

Ты спрашиваешь, как помочь мне. Я думаю, что ты, как и каждый Христианин, можешь многое сделать. Посреди всех сражений Бог показал мне кое-что, совершенно изменившее моё мировоззрение. Я вдруг поняла, что у всех Христиан есть долг, который не выплачивался веками Израилю и Иерусалиму. Благодаря им, у нас есть Библия, пророки, апостолы, Сам Спаситель Слишком долго мы забывали об этом долге, но вот наступило время начать выплачивать его а сделать это мы можем двумя способами Преждевсего, нам надо покаяться в наших грехах против Израиля: в лучшем случае, в нашей неблагодарности и отсутствии заботы; в худшем случае, в нашем открытом презрении и преследовании

Затем, с истинной любовью и заботой, мы должны молиться так, как нам говорит псалмопевец: 'о мире Иерусалиму', помня, что мир только тогда придёт в Иерусалим, когда Израиль обратится к Богу. Бог показал мне, что отныне молиться таким образом об Иерусалиме будет той наивысшей формой служения, которую я могу предложить Ему. Затем я взяла ладонь Тиквы, положила её на нижнюю часть страницы и обвела контур руки и пальцев. Рядом я на писала: «Тиква тоже передаёт свою любовь!» Возвращаясь на почту на следующее утро, чтобы отправить письмо маме, я помедлила, чтобы посмотреть на теперь привычные очертания стен Старого Города. Как бы я чувствовала себя, если бы мне пришлось стоять там в качестве сторожа, терпя жар солнца и молчаливый холод ночи? Это было бы тяжёлым и одиноким заданием,