Кендл. Лео Моргенштерн уже уехал?
Гермиона. Да, к какому-то знакомому коллекционеру. Мы с ним выпили, он только о тебе и говорит. И он прав, конечно, но почему эти прирожденные бизнесмены всегда так сентиментальны?
Кендл. Они обретают сердце только в часы, свободные от дел. (Закрывает глаза.)
Гермиона (минуту озабоченно смотрит на него, потом тихо). Отец, ты устал. Я не хочу тебя утомлять. Но что должен сделать Кеннет?
Кендл (открывает глаза; медленно). Выяснить, когда идет ближайший поезд в Лондон, и, перед тем как ехать, зайти ко мне…
В комнату врывается сиделка Петтон. Она страшно возмущена.
Сиделка Петтон (сердито). Так это вы забрали обед? Явились сюда, чтобы утомлять его своими разговорами!
Гермиона (встает, держа в руке стакан; злобным шепотом). А сами-то вы что делаете? Колыбельную поете? (Уходит.)
Сиделка Петтон провожает ее до двери и становится на пороге, как страж.
Внизу, у входной двери, появляется Стэн, одетый в костюм для езды на мотоцикле и уже промокший. Из бара выходит Бистон и замечает его.
Стэн (решительно). Извини, папа, но мне необходимо было приехать… Мистер Кендл…
Бистон. Знаю, сынок. Кто старое помянет, тому глаз вон. Тебя ждет мисс Кендл. (Уходит.)
Быстро входит Фелисити.
Фелисити. Наконец-то! Я теперь знаю, что нам нужно делать…
Стэн. Нам? Здесь не может быть никакого «мы». Вы-то тут при чем?
Фелисити. Да не будьте вы таким грубияном…
Стэн. Грубиян я или не грубиян, но я выполню все, что мне прикажет Саймон Кендл…
Фелисити. Вы просто теряете драгоценное время…
Стэн. Я только поднимусь к нему – это отнимет не больше минуты. (Твердым шагом проходит мимо Фелисити к лестнице. На площадке лицом к лицу сталкивается с сиделкой Петтон, у которой очень решительный вид.) Мне нужно поговорить с мистером Кендлом.
Сиделка Петтон. Это невозможно, я даже его родных и близких не пущу к нему, пока он как следует не отдохнет. А уж вас-то, в вашей мокрой одежде, и подавно.
Стэн (встревоженный). Ему… очень плохо?
Сиделка Петтон (с безжалостной иронией). Восьмидесятидвухлетнего старика врачи не разрешают перевозить из этой гостиницы. Сюда прибыл из Лондона знаменитый врач, дневная и ночная сиделки, вся его семья здесь! Теперь спросите у самого себя – как его самочувствие? Только мне больше вопросов не задавайте.
Стэн, очень обеспокоенный, уходит.
Внизу Фелисити уже надела пальто и сейчас повязывает голову шарфом. Входит Стэн.
Стэн. Я его не видел. Она никого не пускает.
Фелисити (с издевательской любезностью). В таком случае, если вы не хотите больше терять время, вы будете слушаться меня, не правда ли? Я, пожалуй, могу ехать на заднем сиденье вашего мотоцикла.
Стэн. Можете, но через десять минут вы насквозь промокнете и будете похожи на мокрую курицу.
Фелисити (высокомерно). Я, кажется, могу купить все, что полагается для езды на мотоцикле. Вам должно быть известно, что именно надевают девушки, когда ездят на мотоцикле, – вам, а не мне…
Стэн (мстит ей). О, всего только какую-то дешевую, вульгарную одежду из пластиката… Вам ведь известно, что это за люди. (Идет к двери)
Фелисити. Пока еще нет – я к ним только еще присматриваюсь. Пойдемте.
Они открывают дверь. Сумерки холодного, дождливого дня.
Стэн. Я не поеду, пока вы не скажете, куда и для чего надо ехать. Это вполне разумное желание.
Фелисити. Да, но из-за вашего тона даже самые разумные желания становятся невыносимыми.
Стэн. Послушайте, мисс Кендл, давайте уточним: вы меня терпеть не можете, я вам тоже не очень симпатизирую – вот и все. Но мы должны кое-что сделать для Саймона Кендла. Ну так что именно?
Фелисити. Он упаковал свои лучшие работы в два больших ящика. И отправил их Рубену Холмсу в Лонгстоун-Бридж. Дедушка и сам ехал именно туда. Он не знал, что Рубен Холмс уже умер. Последнее время дедушка плохо себя чувствовал, стал все забывать…
Стэн (нетерпеливо). И он сел не в тот поезд, а ящики уехали без него. Ну так зачем тут было панику поднимать? Утерян багаж – только и всего! Ведь такие вещи случаются на каждом шагу…
