Домоседов кивнул.
— А почему не ты? Областной РУОП в твоем…
— Не могу же я пойти к Протопопову или прокурору и сказать: «Дайте мне задание найти пропавшую Рудинскую!» — усмехнулся Домоседов. — Они тут же поинтересуются, откуда мне о ней известно.
— Резонно. Лишних людей ей не показывай. И чтобы никаких развлечений! Кормите, выводите в туалет. Дня через три перевезите на базу. Но так, чтобы она не видела. Что еще?
— Ариничев мертв.
— ???
— Он мертв, но он — тот человек, которому Коренев звонил из Архангельска. Сергей Валуев прошерстил одиннадцать московских постояльцев во всех поморских гостиницах. У всех железное алиби, и только Ариничев прибыл семнадцатого из Москвы, зарегистрировался в «Норде», отбыл назавтpa — восемнадцатого. Цель поездки — частная. Он, что, приехал туда переночевать? Ясно, что за дискетой. Собирался встретиться с Кореневым, зарегистрировавшимся под фамилией Киреев, узнал, что того задержали, пытался выйти на Поморское УВД, но почувствовал неладное и слинял. Так Валуев говорит. А я думаю, что он слинял с дискетой.
— Что значит «думаю», Иван? — занервничал Аден. — Дискета где?
— Погоди, не шуми. Что за манера — сразу начинать искать виноватого? Я и так не спал с самого возвращения Богдановича. Этот Ариничев был сердечник. Присел на лавочку на Измайловском бульваре, неподалеку от Театра мимики и жеста, и больше не встал. Его обнаружила монашка, собиравшая пожертвования на храм. Побежала за дворничихой, а когда минут через десять они пришли вместе с участковым, портфеля при покойнике уже не было.
— Куда же он исчез?
— Это ты у меня спрашиваешь?.. Монашка говорит, что портфель был. Дворничиха — не было. В описи не числится, ничего не нашел и санитар в анатомичке. В смысле, ничего похожего на дискету. Так что была дискета или нет…
— Была! — с неожиданной уверенностью сказал Аден. — Коренев знал, что ему не уйти, а значит, дискету при себе не держал. Уверен, что в телефонном разговоре с этим Ариничевым он назвал номер ячейки в камере хранения где-нибудь на морвокзале. Разговор был шестнадцатого утром, вечером Коренева взяли. Дискеты ни в его одежде, ни в его номере не было.
К «Хонде» направлялся Либерман. Типа этого ни Аден, ни Домоседов всерьез не воспринимали: студент-недоучка из МГУ, неглупый, но избалованный отцом, он был чужд дисциплины, приторговывал наркотиками и содержал команду из личностей, не ладивших с законом. Но с ним приходилось считаться и даже посвящать его в те дела, которые так или иначе должны были дойти до всемогущего папы.
— К этому делу нужно подключить хорошего сыщика, Коля. Специалиста, который за большое вознаграждение перероет весь квартал. Не из наших.
Либерман-младший вальяжной походкой подошел к «Хонде», поздоровался через окошко с Аденом:
— Как тренировочка, Николай Иннокентьевич? — поинтересовался, весело блестя глазами. — Возьмут кубок в Кейптауне?
— Не возьмут, Гера, — ответил Домоседов за Адена. — В Кейптауне жарко и грязи нет.
— Давай пари? — предложил Либерман и бесцеремонно влез на заднее сиденье. — Сто против десяти? Я на видео матч ливерпульцев с итальяшками смотрел. Ни те ни другие нашим в подметки не годятся, а играть с кем-то из них — это проверено.
— Как это можно проверить, когда до жеребьевки еще месяц, — проворчал Аден, чувствуя раздражение от прерванного разговора. — Найди портфель, Иван, — сказал Домоседову. Нужен сыщик — купи.
— Сыщик прочтет дискету.
— Вот именно. Поэтому, как только он ее найдет, он должен исчезнуть.
— Дам объявление в газету: «Требуется сыщик. Хороший, но потенциально мертвый».
Либерман захохотал:
— Не знаю, о чем вы тут говорите, но именно такой у меня есть на примете.
Аден и Домоседов посмотрели друг на друга. Связи его отца с командным эшелоном МВД могли оказаться как нельзя кстати. Тем более Герман был «вольным стрелком», знал немного, но рвался в бой. В случае же провала — сработают папины связи.
ГЛАВА 18
Героев «планетарных похождений» встречал в Шереметьеве Каменев. От Женьки и особенно от Валерии веяло заграницей, они успели даже где-то загореть.
— Вся Москва, да что там Москва — Россия на ушах стоит! — сочинял Каменев, выруливая на Таганку. — Работы у нас нет — весь криминал разбежался по норам: сыщик с мировым именем Столетник, о котором написали все газеты, едет! Париж — Барселона — Берн — Абиджан — Сидней! Дал просраться Европе!.. Теперь твою рожу знают в лицо, сверли в петлице дырочку!.. — Он прикурил французскую сигарету и покачал головой: — Надо же, как мне повезло, что из МУРа выперли! Нежданно-негаданно прославился. Теперь я на всех поворотах сообщать стану, что знаком с самим Столетником и его Барбареллой. Слушай, там комиксы о твоих похождениях еще не собираются издавать?
(Старые комиксы о красавице Барбарелле Леле Каменевой подарила Валерия, и ими познания Старого Опера о Франции ограничивались.)
Женька и Валерия разглядывали Москву, «забивая» Каменева вопросами о погоде, ценах и прочей ерунде. На вопрос о делах в агентстве Каменев отвечать категорически отказался, чтобы не портить настроения ни им, ни себе. Он даже Решетникову запретил появляться.
— Вик передает привет, хочет побыть с сыном до завтра. Кажется, они отправились в зоопарк, — сообщил скороговоркой и тут же переменил пластинку: — Тебе, наверно, памятник поставят на площади де Голля, да? Как солдату-освободителю в Берлине, с девочкой Полетт на руках?
— Брось издеваться, Сан Саныч, — отмахнулся Женька.
Подъезжали к дому Илларионовых, Каменев уже предвкушал большой банкет, сдобренный побасенками о заграничных приключениях друзей.
— Чем на этот раз Кристиан пополнил наш арсенал? — поинтересовался, взвесив на руке сумку.
— Кстати, это тебе, — протянул ему Столетник зажигалку.
Каменев повертел подарок в руках, пощелкал.
— Пьезо?.. У меня такая была. Спасибо.
— Именно такой у тебя не было, — заверил его Женька. — Это сверхминиатюрная камера, которая обеспечивает отличное качество даже при нормальном увеличении. Пленка на двенадцать кадров, где-то в сумке у меня есть блок запасных. Задумывалась для секретных операций, так что голову на отсечение даю — в МУРе у вас таких тоже не было.
Каменев поставил сумку на лестничную площадку, достал зажигалку из кармана и снова поднес к глазам.
— Иди ты! — недоверчиво посмотрел на друга. — Это сколько ж такая стоит?
— Сказано — подарок, — подтолкнула его сзади Валерия. — Бери и пользуйся!
Сверху навстречу им уже сбегала Леночка Илларионова:
— Дядя Женя приеха-а-ал!..
Подарков хватило всем: большая кукла с коралловыми бусами Леночке; модные парижские журналы модельеру Леле (издательства «Готье-Лангеро», самые последние); фонарь с ослепительно ярким светом и музыкой Алексею Ивановичу; Решетникову нож «с секретом» (невидимое глазу таможенника устройство позволяло выстрелить лезвием на десять метров); Кате — автомат для приготовления пельменей.
— Во Франции едят пельмени? — изумилась Катя.
— Это не из Франции, а из Базеля, — объяснила Валерия. — Еще как едят! И называют их там
