– Зажрались, – пожал плечами Атлантида. – Со своими проще: планета маленькая, все более-менее известно, привычно и понятно. А залетные пташки, вроде нас, на живодерне, наверное, от силы раза два или три попадались. И наверняка больше рассчитывали связаться через вымогателей с родственниками, выкупиться, спастись. Не все же такие жмоты, как вы.
– А вы, сэр? – возмутился миллионер.
– Я для них двумя арбальскими капканами пожертвовал, – напомнил археолог. – Знаете, сколько они стоят, сэр Теплер?
– Да я бы своего тоже не пожалел, – мечтательно вздохнул миллионер. – Знать бы только, куда его поставить… А стоит он раза в три больше ваших двух!
– Мои по семь челюстей, сэр! – покачал пальцем Атлантида. – Не какая-нибудь там строенная дешевка.
– А у меня с шестью, сэр, – признал толстяк. – Но чистая керамика!
Оба так увлеклись спором, словно сидели не в стальной клетке городской живодерни в ожидании того часа, когда их забьют на мыло, а в дешевой студенческой пивной какой-нибудь заштатной периферийной планетки.
Вечером живодер принес деревянную плошку с серой крупнозернистой солью, кинул несколько похожих на апельсины фруктов и пару корнеплодов. Ткнул в коренья пальцем:
– Репнес с солью хорошо идет. А желтуху лучше «на потом» оставьте, рот сильно вяжет.
– Спасибо за совет, – кивнул Атлантида, заискивающе улыбаясь. – Приятно было с вами поговорить.
Обработчик скота, привыкший к лебезению со стороны «животных», молча отвернулся и пошел дальше.
– Что это с вами, сэр? – удивился Вайт.
– Ну как же, – искренне объяснил Рассольников. – Такой хороший человек. Соль принес, нормальной еды дал, объяснил, что и как кушать нужно. Опять же, скоро резать меня будет. Чего зря злить человека?
– Вы и вправду головой приболели, или притворяетесь? – не поверил своим ушам миллионер.
– А вы обратили внимание, что нас прослушивают, сэр? – тем же самым тоном ответил Атлантида.
– Как, сэр?
– Очень просто, – археолог присел у края клетки и принялся старательно отмывать корень. – Почему живодер не стал брать у вас деньги, и почему дамочка из комиссии требовала с вас именно тридцать семь тысяч оболов? Наверняка потому, что разговоры «животных» с персоналом наверняка прослушиваются. Обычная мера предосторожности: чтобы о побеге не сговорились, чтобы деньги мимо общей кассы не ушли. Тут наверняка есть скрытая система слежения, которая контролирует общий порядок и отдельные разговоры. Причем, скорее всего, система дистанционная. Чтобы наши тюремщики не знали, кто именно за ними наблюдает, и, опять же, чтобы без ведома начальства между собой не сговорились.
– «Сговорились», – хмыкнул толстяк. – А почему вы думаете, что здесь не обычный охранный компьютер стоит?
– А потому, – Рассольников удовлетворился чистотой корнеплода и вернулся на доску. – Потому, что в охранном компьютере есть блок памяти, который кто-то из руководства может проверить. Или системщик обслуживающий от нечего делать заглянет. Нет, сэр Теплер, нет. Там сидит человек. Со смены ушел, и все концы в воду. Было – не было… Докажи!
– И ведь небось в кресле сидит, мерзавец, – с неожиданной ненавистью поддакнул Вайт. – Книжечку читает, да на экран поглядывает, чтобы зверюшки из клеток не разбежались.
– Вот именно, – поддакнул Атлантида, прежде чем запустить зубы в корнеплод. – А если видит, что между смертником и охраной разговор возник, настраивает микрофон, и слушает. А потом начальству докладывает.
– А может, постоянно слушает? – предположил толстяк.
– У-кку, – отрицательно покачал головой Платон, дожевал откушенный кусок хрустящей белой плоти и пояснил: – Я ведь про капкан не просто так рассказывал, сэр Теплер. Мне интересно было, вечером соль дадут или доску отнимут? Раз соль дали, значит и контроль у них… – Атлантида многозначительно завел палец за ухо и дернул им в сторону. – Тяп-ляп. Соли не хотите?
– Спасибо сэр, с удовольствием, – миллионер выбрал себе корень покрупнее и пошел его отмывать.
К утру Теплер Вайт сломался. Не то, чтобы Атлантида был жадным человеком, но поместиться на узенькой доске вдвоем не было никакой возможности, а жертвовать собой археолог не собирался. Муки толстяка, ворочающегося на голых прутьях, вдвойне усугубляло зрелище посапывающего с удобствами Платона – и терпеть страдания далее миллионер не смог.
– Эй, как там тебя?! – замахал рукой Вайт, когда тележка живодера подкатилась к их клетке. – В общем, скажи этой ведьме, из комиссии, что я согласен. Будут вам тридцать семь тысяч оболов, давайте и мне тоже доску, садисты, гады, извращенцы.
– Приятного аппетита, – с довольной улыбкой ответил обработчик скота, кидая им в откидной ящик порцию овощей.
– Слушай, а это… – попытался остановить его Вайт. – А мясо можно у вас получить? Мясо даете? Какой тварь надо себя назвать, чтобы мясо давали? Мне эта трава уже поперек горла стоит!
– Любым хищником назовись, когда деньги отдашь, – снизошел до ответа живодер. – И будет тебе мясо.
– Только сырое, – прокомментировал со своей доски археолог.
Живодер ехидно расхохотался.
