не казенные.
– Ничего, Зинаида Никитична, я пока прогуляюсь, – ответила та звонким голосом и оглянулась на Оксану. – Может, ты сядешь?
Но девочка была всецело занята моим браслетом. Крутила и так, и этак, высунув от напряжения язык, тыкала куда-то ногтем, терла пальцами, смотрела на свет.
– Не споткнись по дороге, – посоветовал я ей.
Оксана недовольно шмыгнула носом, покосилась в мою сторону и снова погрузилась в решение головоломки.
– Ну, загадку ты ей подкинул, мил человек, – покачала головой старушка, – всю ночь не спала! Может, поскажешь, в чем загвоздка?
– Не, – буркнула девочка, – я сама.
– А вы ее отец? – осторожно спросила женщина.
– Нет, – открестился я, – детей у меня нет, жены тоже нет. Я Пахомов, Семен Сергеевич, начальник цеха предприятия триста семнадцать. Двадцать пятого июля пошел за грибами и заблудился.
– Как же это вы? – удивилась женщина.
– Не знаю, – пожал я плечами, – как-то само получилось. А вы кто?
– Ой, простите, – спохватилась она. – Татьяна Сергеевна Залумина. Учитель я в местном колхозе. Вот, везу Оксану в Москву, к академику Абалкину.
– К самому Абалкину? – на всякий случай выразил я восхищение. – Это просто прекрасно!
– Да, – кивнула она. – Я ведь ни разу в Москве не была! А вы?
– А у меня там стоплер фланочный, – не удержавшись, похвастался я. – Правда, на глицном базироне.
– Ты чего несешь! – взорвался в ухе Антон. – Какой базирон?! Какой стоплер?! Двадцатый век вокруг!
– Простите, не расслышала? – замотала головой Татьяна Сергеевна.
– Я хочу сказать, – поправился я, – что учился там, в Политехническом институте.
– Перестань купидонить девицу, – заворчал Антон. – Вспомни лучше план действий: когда начнется заварушка, я отключаю реверсивное поле и Оксану утягивает сюда. Если все в порядке, ты включаешь свой ретоноблайзер и тоже «уходишь». Если что-то не срабатывает, то девчонку ты обнимаешь, и я пытаюсь вытянуть обоих. Ты меня слышишь?
На самом деле он мне явно завидовал. Таня оказалась не только очень милой и симпатичной, но и весьма контактной особой с налетом искренней детской наивности. Узнав, что я жил в Москве, она едва не захлопала в ладоши и стала расспрашивать про Мавзолей.
От разговора про религию я осторожно, стараясь не задеть ее убеждений, ушел, вспомнив про Чехова и Булгакова, двух гениальных писателей, совершенно точно живших в двадцатом веке. Про Чехова собеседница знала, а вот про Булгакова почему-то нет. Зато она стала говорить про каких-то Горького и Толстого, но так запутанно, что у меня возникло ощущение, будто Толстой не один, а сразу несколько. А когда Таня стала называть Маяковского не художником, а поэтом, я совершенно растерялся и начал отвечать невпопад. После того, как я похвалил Островского как талантливого физика, у нее округлились глаза и она удивленно спросила, какие отметки были у меня в начальной школе.
К счастью, я еще помнил несколько островских формул из гравитационной кинематики, быстренько набросал их в дорожной пыли и сказал, что мой средний бал – восемь, семьсот сорок три. Она сильно смутилась, даже покраснела, и прошептала, что мы, наверное, говорим о разных вещах. А потом спросила, где я живу.
– Молчи, – зашипел Антон. – Не забывай, что ты начальник цеха в двадцатом веке. Скажи, у тебя маленькая трехкомнатная секция в общежитии, рядом с домом культуры.
Подслушивал, значит, митохондрия женатая! Точно завидует.
Так, за разговором, дорога и тянулась. Петляла между чистыми сверкающими озерами, забиралась на холмы, огибала непроходимые буреломы, тянулась по редким, прозрачным сосновым лесам, зарывалась в густые кустарники, когда ветви полностью перекрывали путь и их приходилось раздвигать руками. Дважды дорога пересекала вброд неширокие речушки. Женщины каждый раз запрыгивали на телегу, а я в первый раз запрыгнул, а во второй поленился и пошел так. К моему изумлению, роба намокла, как носовой платок и потом долго стекала. Я ругался и пытался обжать жесткую ткань на ногах, а Антон в ухе тихо и гнусно хихикал. К счастью, дорога скоро снова стала песчаной и медленно приближалась к пологому холму через открытое для теплых солнечных лучей сосновое редколесье.
– Скажите, Семен Сергеевич, – спрыгнула с телеги учительница, – а к вам в город на гастроли кто- нибудь приезжает?
– Да, – кивнул я и выбрал самый безопасный из возможных спектаклей: – «Гамлета» вот недавно привозили.
– Я не была в театре уже несколько лет, – вздохнула Таня. – Как я вам завидую!
– Ничего страшного, – улыбнулся я ей как можно обворожительнее, – в следующий раз я вас обязательно приглашу.
К моему удивлению, Антон не отпустил никакого комментария моему обещанию. Я даже забеспокоился за исправность датчика связи.