требовать, чтобы Роланд изменился, потому что это невозможно – безумие, достигшее
Дейкстра огляделся по сторонам. Он дрейфовал над глубокой впадиной, у одного края которой возвышалась скала необычного вида, это была как будто копия рыцарской скалы, уменьшенная раз в шестнадцать, а может, и в двадцать четыре. Характерные очертания углов, проемы трех основных входов в большую пещеру, очень маленькие, сейчас в эту пещеру пролезет разве что новорожденный, но форма и расположение очень точно соответствуют тому, что должно быть в нормальной рыцарской скале. Интересная мысль, кстати – все три рыцарские скалы, которые повидал Дейкстра в своей жизни, очень похожи и по внешнему виду, и по внутреннему строению. Может, это проявление какого-то неведомого закона? Хорошо бы взглянуть на какую-нибудь четвертую скалу, чтобы проверить, закон это или случайность. Может, идея Роланда насчет походов к другим вулканам – не такое уж и безумие? Конечно, целью такого похода не должно быть установление власти над другими людьми – Дейкстре нет дела до того, чьим приказам подчиняются люди, обитающие в неведомых водах. А вот другая цель, о которой тоже говорил Роланд – собирать и распространять знания – это вполне достойная цель, она стоит того, чтобы устроить ради нее еще один великий поход.
– Здравствуй, Дейкстра! – окликнул мудреца чей-то голос.
Дейкстра испуганно вздрогнул, его сердце пропустило удар, а затем забилось вдвое чаще. Он резко крутанулся на месте, поджав задние руки, и выбросил вперед обе передние руки, держащие меч. Движение получилось плавным и слитным, и, наверное, красивым, если наблюдать со стороны. И угрожающим.
– Здравствуй, Ахмед, – сказал Дейкстра, стараясь, чтобы его голос не звучал испуганно.
И сразу вспомнил, как несколько минут назад думал о страхе и о том, как его побороть. И ощутил злость – ничего не стоит мудрость, единственным плодом которой являются отвлеченные размышления, которые ты не можешь применить к реальной жизни, потому что просто забываешь о них. Но лучше поздно, чем никогда.
– Ты напугал меня, Ахмед, – добавил Дейкстра. – Я чуть не обгадился со страху.
Ахмед удивленно наморщил кожу на голове.
– Извини, – сказал он. – Мне стоило окликнуть тебя издалека. Я, наверное, сильно рисковал.
– Не очень, – сказал Дейкстра. – Я не имею привычки бросаться на людей с мечом наперевес. Я сначала думаю, а потом бросаюсь.
– А ты когда-нибудь убивал человека? – поинтересовался Ахмед.
– Нет, – ответил Дейкстра. – И не собираюсь.
Некоторое время они молчали, настороженно глядя друг на друга. А потом Ахмед начал говорить, очень медленно и тщательно подбирая слова:
– Я не хочу обидеть тебя, Дейкстра, однако… гм… ты должен понимать, что я испытываю некоторое… гм… любопытство…
Дейкстра с силой продул жабры, вокруг его головы мигнуло и исчезло багровое кольцо.
– Я не рассчитывал, что эта история выплывет из мути, не успев толком начаться, – сказал Дейкстра. – Однако случилось то, что случилось. Будем считать, такова воля Джа. Знай же, Ахмед, что я похитил этот меч у Роланда, чтобы спрятать.
– Тоже испугался? – спросил Ахмед.
– Да, – ответил Дейкстра. – По-настоящему испугался, не так, как тебя минуту назад.
– Странно, – сказал Ахмед. – Ты, вроде, знаешь Роланда с младенчества, тебе пора привыкнуть к его выходкам.
– Раньше Роланд был другим, – сказал Дейкстра. – Он быстро меняется, и с каждым днем изменений все больше и они нарастают все быстрее. А сегодня мы с ним поговорили, и у меня не осталось сомнений, что его личность раздвоилась.
– Мне это казалось ясным с самого начала, – сказал Ахмед.
– Перенесенный ужас дурно сказывается на мозге, – сказал Дейкстра. – Не попусти Джа тебе испытать то, что перенесли мы с Роландом. У меня тоже было несколько моментов раздвоения личности. Например, однажды я забрался под груду камней и стал ждать прилива, чтобы меня завалило.
– И чем все закончилось? – заинтересовался Ахмед.
– По-дурацки все закончилось, – сказал Дейкстра. – Ожидая прилива, я задремал, а когда прилив пришел – проснулся, испугался и выскочил наружу. И только потом вспомнил, что сам полез под камни в поисках смерти. Очень глупо. Я так рыдал после этого… Думал, обезумею прямо тогда, но безумие не пришло. И потом был еще один момент…
Дейкстра осекся на полуслове. Он подумал, что раскрывать свои чувства – дело хорошее, но только до определенной степени. Вряд ли стоит рассказывать Ахмеду, как мудрец Дейкстра в отчаянии жрал траву, а потом маялся поносом. У нормального человека такая история вызовет только брезгливое отвращение.
– А как Роланд переносил этот ужас? – спросил Ахмед. – Тоже страдал и делал странные поступки?
– Нет, – ответил Дейкстра. – Роланд все время был сдержан, мне иногда казалось, что происходящее ему даже нравится. Он много раз говорил, что избран Джа, что Джа посылает ему одно испытание за другим, и каждое следующее труднее предыдущего. Роланду нравилось проходить через эти испытания, по-моему, он воспринимал их как игру.
– Хорошая игра – семнадцать человек убить, – пробормотал Ахмед.
– Меня это тоже смутило, – сказал Дейкстра. – По-моему, Роланд ошибается, Джа здесь ни при чем. Когла я был ребенком, мой учитель говорил мне, что глупцам и невеждам часто мерещится волеизъявление Джа там, где нет ничего, кроме случайности и удачи. Раньше я верил в это, но теперь уже не знаю, во что верить.
– А может, знаки и испытания насылает не только Джа? – спросил Ахмед. – Может, существует другая надмировая сущность, тоже могущественная, но несущая не мир и порядок, а хаос и зло? У нас есть предание про рыцаря по имени Хусейн, он хотел стать королем, но королем стал рыцарь по имени Али, и тогда Хусейн подло убил Али, но не сумел сделать это незаметно, и другие рыцари потребовали объяснений. И тогда Хусейн сказал, что заветы Джа – не непреложный закон, а всего лишь правило на тот случай, когда точно не знаешь, как поступить. А если ты твердо уверен в том, что нужно сделать, то нужно делать именно так и не думать ни о каких заветах. Хусейн говорил, что каждый рыцарь должен иметь собственные заветы, чтобы поступать в соответствии с ними, и нести ответственность за свои ошибки. И эта ответственность заключается в том, что после смерти Джа оценивает жизненный путь рыцаря и дарует посмертие, соответствующее заслугам и преступлениям.
– У нас нечто подобное говорил Бенджамин, – сказал Джа. – Однако он был плохим рассказчиком, запутался в деталях и в конце концов признался, что все выдумал.
– Это он зря, – сказал Ахмед. – Мировое зло, олицетворенное реальным человеком – очень хорошая идея. Даже если она неверна, ее стоит выдумать, так гораздо легче противостоять безумцам наподобие Хусейна или Роланда. Хусейна, кстати, убили сразу же после того, как он закончил свою речь. Рыцарь по имени Усман воскликнул: 'Так понеси же ответственность!' и зарубил Хусейна топором. Но у Хусейна не было чудесного меча.
– У Роланда его теперь тоже нет, – сказал Дейкстра. – Надо бы его спрятать, кстати.
– А зачем его прятать? – удивился Ахмед. – Им надо воспользоваться.
– Ну… – смутился Дейкстра. – Боюсь, у меня не хватит решимости. Мне стыдно в этом признаваться, но я не настолько храбр. И еще, я не уверен, что Роланд заслуживает смерти. Я думаю, если он лишится меча, ему придется вести себя осторожнее, считаться с мнениями других людей…
Ахмед рассмеялся и сказал:
– По-моему, уже поздно. Роланд настолько запугал рыцарей, что никто не посмеет выступить против него, будь он хоть с мечом, хоть без меча. Ты ведь сам рассказывал, как он убил протосфирену, не пользуясь этим мечом.
– Я подозреваю, что та протосфирена была оглушена небесным разломом, – сказал Дейкстра. – Но в
