ФР не найдут. А что делать дальше – обдумаем потом, в более спокойной обстановке.
– Но он же бандит!
– Ну и что?
– Как ты не понимаешь! Думаешь, он поможет мне бескорыстно? И ты можешь себе представить, что он захочет от меня получить?
– Какая разница? Ты же теперь самый крутой! Да что бы он ни захотел, ты ему ничего не дашь, а если заерепенится – ликвидируешь у него одно яйцо, сразу станет послушным. Да и вряд ли он будет у тебя что- то просить, он… тоньше он работает, гад.
Кажется, я совсем не понимал Маринку. Откуда у нее такая кровожадность? Будем надеяться, что от шока.
– Ладно, звони, – сказал я. И подумал: хуже не будет. Можно, конечно, телепортироваться куда-нибудь подальше, и никакой Борман нам не потребуется, но я не хочу пользоваться способностями без нужды. Не знаю, почему. Потом разберемся.
Маринка позвонила Борману, и тот ее озадачил. Он сказал, что высылает за нами машину и что машина будет через пятнадцать – двадцать минут. Подозрительно, невозможно быстро. Маринка спросила, почему так, и Борман ответил, что двое его ребят случайно проезжали неподалеку по своим делам, и он приказал им доставить нас на его дачу. Подозрительно, но возможно. Впрочем, если это не случайное совпадение, а какой-то хитрый замысел, то ничего не изменит. Маринка права – я теперь действительно очень крутой.
Машина появилась через шестнадцать минут. Маринка еле-еле успела одеться и не успела накраситься. Странно, но похоже, что для нее это важнее, чем все наши проблемы. Правильно говорит мой папа: женщины – это совсем другие существа, понять их невозможно, но жить с ними как-то надо.
У подъезда нас встретил высокий светловолосый мужчина лет тридцати с открытым располагающим лицом. Увидев Маринку, он улыбнулся, она улыбнулась в ответ и сказала:
– Привет, Карабас!
– Приветствую! – Он протянул мне руку и представился: – Карабас-Барабас.
– Игорь.
– Тогда я – Леонид. Можно просто Леня. – Он улыбнулся. – Пойдемте.
Оказалось, что Борман выслал за нами «Ауди» C6R. Обычная, ничем не примечательная машина среднего класса с усиленной подвеской для российских дорог. Данный экземпляр выглядел далеко не новым, и, хотя ржавчина еще не успела проступить, сразу бросается в глаза, что эта машина принадлежит далеко не новому русскому.
Карабас-Барабас сел вперед, мы с Маринкой – назад. Водитель (ничем не примечательный седоватый мужик с внешностью непьющего пролетария) вопросительно взглянул на Карабаса, тот кивнул, мол, поехали, но внезапно поднял руку ладонью вперед. Входящий мобильный звонок. Водитель заколебался, но наш провожатый неопределенно махнул рукой, машина тронулась, и мы поехали в гости к Борману.
Карабас беседовал долго. Похоже, разговор был не из простых, я даже не сразу понял, когда он завершился. Карабас долго сидел молча и неподвижно, будто все еще разговаривал по телесвязи, затем неразборчиво выругался сквозь зубы и обратился к водителю:
– Планы меняются, едем на «Новослободскую». По дороге захватим еще одного человечка, так что сильно не гони. Вот, блин, работа, вкалываем, как афроамериканцы на плантации, – это он обратился к нам с Маринкой. – Ехали по своим делам, никого не трогали, и вот на тебе – переться через всю Москву к черту на рога.
Он замолчал, явно расстроенный. Мне показалось, что не из-за того, о чем только что сказал, но я не стал это комментировать. В конце концов, его дело.
До площади Серпуховской заставы мы ехали молча. А дальше события стали развиваться с молниеносной быстротой.
Проезжая площадь, наша машина заглохла. Прямо на трамвайных путях. Водитель, тихо матерясь, крутил стартер, но двигатель упорно отказывался заводиться. Зеленый свет погас, загорелся красный, перпендикулярный поток двинулся к нам, моргая и бибикая, и в этот момент «ауди» завелась. Двигатель взревел, машина прыгнула вперед, водитель дернул ручником вверх-вниз, машину занесло, завизжали покрышки, я не успел ни за что ухватиться и меня завалило на Маринку, двигатель взревел снова, и мы, стремительно набирая скорость, влетели в лабиринт старомосковских переулков. Три или четыре поворота в управляемом заносе на пределе водительского мастерства, мы пролетаем проходной двор, распугивая прохожих, наш путь ведет в арку, но в арке стоит грязный и ржавый «Москвич-2141», я и не знал, что такой антиквариат еще ездит по Москве, он загораживает нам дорогу, но кажется, что водитель ожидал чего-то подобного. А вот Карабас злится, он орет мне в ухо, я делаю усилие и понимаю, что хочет охранник. Он требует, чтобы я отключил мобильную связь. Какого черта, ору я, это что, похищение? Карабас громко и виртуозно матерится, из «москвича» выскакивает немолодая и некрасивая женщина то ли кавказской, то ли еврейской внешности, у нее в руках продолговатая металлическая коробка зловещего вида, она направляет эту коробку на меня и что-то нажимает на ее корпусе.
Ничего не происходит, но она удовлетворенно кивает, и Карабас немного успокаивается. Он говорит рублеными фразами, стараясь излагать мысли коротко и понятно:
– Игорь, на тебе был жучок. Прослушка. Его только что обезвредили. За нами был хвост. Мы его стряхнули. Отключи мобильную связь. Иначе нас очень быстро найдут.
Я ошеломлен. Я понимаю смысл каждого произнесенного слова, но все вместе до меня не доходит. Мои мозги как у зомби. Тем не менее я отключаю мобильную связь, и Карабас-Барабас облегченно вздыхает.
Мы пересаживаемся в «москвич», все четверо. Некрасивая женщина и еще двое мужчин, которых я так и не успеваю разглядеть, садятся в «ауди», разворачиваются полицейским разворотом и исчезают за углом. Мы медленно едем по раздолбанному асфальту, мотор ощутимо постукивает, подвеска скрипит, но стекла в этой развалюхе, будто для контраста, тонированы. И вот я начинаю понимать, что произошло.
На мне был жучок. Откуда? Кто мог его повесить? Незнакомый человек в метро или автобусе? Маринка? Егор? Родители? Или… Конечно! Я витиевато матерюсь.
