свобода… то, что Олег принял за право выбора, за возможность поступить наперекор программе, – это тоже запрограммировано. Иваном Ивановичем, человеком из светлого завтра. С какой-то, видимо, жутко светлой целью…
Шорохов бросил сигарету под ноги.
– Будь все проклято… Но зачем? – спросил он.
– Я тебе уже ответил.
– Я не о том. Зачем ты мне все это рассказал? Прибор на глаза мне сунул. Мордой меня ткнул… в мою судьбу. – Олег скривился. – Ты что, ущербный? Тебе самоуважения не хватает? Надо обязательно кого-то топтать, а то человеком себя не чувствуешь?
Алексей хмыкнул и извлек из кармана еще один лист, такой же как первый.
– Читать будешь? – осведомился он.
– Забей его себе… Но ты же мог сделать так, чтобы я не узнал, не понял, не догадался? Проверил потихоньку – и ништяк… Не там ты, Леха, кайфа ищешь. Не в том.
– Какой еще кайф?! – воскликнул тот. – Ты думаешь, это большое удовольствие? Фью-у!.. Была б моя воля, я бы водку сейчас кушал. Клянусь. Чем с тобой тут валандаться… Двадцать две с половиной минуты!..
– Да кто ж тебя заставляет, чучело?!
– Да в программе это у тебя, сколько повторять-то?! – Алексей и сам сорвался на крик, даже покраснел, то есть зарумянился уже не фрагментарно, а во всю ряху. – В программе, говорю, в программе… Потом еще проверочка будет, через пять лет. Твоих, субъективных. Поседеешь к тому времени… Потом – еще через двенадцать. Будешь лысый. Ну, не совсем уж лысый… А!.. – Мнемотехник окинул его равнодушным взглядом. – Какой будешь, такой и будешь. В генокод к тебе не лазили…
– Так я еще семнадцать лет проживу… – промолвил Шорохов.
– Бо-ольше! Гораздо больше.
– Но это же секретная информация… В первую очередь – для меня. Или… закроешь корректором?
– Чудак! На кой мне корректор? – Алексей снова похлопал по прибору. – Я здесь закрою, в программе. Отработаю контрольные точки и поменяю все наши встречи на что-то простое и приятное, о чем человек не задумывается. Пива попьешь, например.
– Какого еще пива?..
– Ах, да, у тебя сейчас зима! Значит, перепихнешься с кем-нибудь по-быстренькому. Небось, охота?
– Коз-зел, ты… – бросил Олег.
– А память закрывать… Это тебе не нужно, – продолжал Алексей. – Что тебе закрывать, если тебя самого нет? Ты – прогон мнемопрограммы. Закончу испытания, передам прибор Лопатину – вот тогда для тебя все и начнется по-настоящему. Со слова… – Он подмигнул. – «Холодно».
– Ага… начнется… – Шорохов поиграл зажигалкой. – Только детали кое-какие утрясти… Которые ты никогда и нигде не найдешь, господин творец.
– Сверю с прототипом, – беззаботно отозвался тот.
– С ке-ем?!
– С твоим прототипом, с кем же еще.
– Так он у меня есть?!
Мнемотехник медленно покивал и отчего-то вдруг развеселился.
– Надо было сразу объяснить… – проговорил он. – Докладываю, Олег Алексеевич: ваше задание выполняется. Пока еще в процессе, но движется успешно.
Программист откровенно издевался, но в его шутовском докладе было, кажется, и что-то такое… совсем не шуточное.
– Перед кем выпендриваешься? – спросил Олег.
– Перед вами. В смысле, перед тобой… Опер Шорох. Далее – координатор отряда Олег Алексеевич Шорохов. Далее – координатор Отдела и вскоре старший координатор Управления. Далее – верховный координатор зоны ответственности, или просто Старикан. Глава местной Службы. Безымянный, невидимый и лишь для избранных – все тот же Шорохов Олег Алексеевич… Рожденный двадцать пятого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Но это – по документам. На самом деле – появившийся из контейнера в декабре две тысячи пятого, в возрасте двадцати семи лет. Проживший завидно долгую жизнь и достигший в ней всего…
– Что… Что ты несешь? Старикан… Я?!
– Программа отлажена, на первой контрольной точке зафиксировано девяносто девять процентов соответствия… Старикан – это ты, Олег. Олег Алексеевич.
– Мой прототип – глава Службы?!
– Он не прототип. Он и есть ты. А ты – это он. Вас разделяет без малого семьдесят лет, но вы с ним один и тот же человек.
– А моя программа?.. Ты отсканировал память самого Старикана?!
– Полностью. Иначе откуда мне было взять столько деталей? К чему бы я привязал корректировки?
– Какие… какие еще корректировки?..
– Не успеем… – Алексей посмотрел на часы. – Да и не должен я этого рассказывать. Не имею права. Но не рассказать… прости, невозможно. Все равно у тебя этого не останется. Либо пиво, либо телка… Эти двадцать две с половиной минуты я тебе чем-нибудь забью… Да, я, наверное, скажу… Тебе, Шороху… – Он вскинул подбородок, в глазах у него что-то блеснуло. Олег и не думал, что эти пуговицы способны блестеть. – Старикан… наш Старикан стоял передо мной на коленях, – объявил программист.
– Что ты городишь?..
– Тебе не понять, – раздосадованно произнес он. – Старикан… Ты не можешь оценить его мощи, его власти… Для этого надо находиться рядом. Но вся эта мощь, верхушка Службы… она стояла на коленях, – повторил мнемотехник, жмурясь от наслаждения. – Ты просил внести поправки в программу. Конфиденциально. Ты умолял, чтобы я изменил твое прошлое, хотя бы чуть-чуть… чтобы я помог молодому Шороху сделать то, на что он в действительности не отважился. Оказывается… наш могучий Старикан всю жизнь не мог себе простить одной истории. Он не рискнул пойти против времени, Земли и человечества. Все шестьдесят пять лет службы Шорох мечтал, что когда-нибудь вернется в тот момент… и не возвращался. Потому, что знал: любое вторжение оставляет следы. Нужно было провести операцию с минимальными издержками – не диггерским наскоком, а тонко, изящно… – Алексей умиротворенно сложил руки на животе. – Специалистов высокого класса в Службе много, но лишь один из них – гений… Только приказать ты мне не мог, Шорох. Это был бы преступный приказ. Поэтому ты просил, как простой смертный. Как обычный старик. Стоял на коленях…
– Понятно, понятно. И что же там за история? О чем таком можно горевать до… девяноста лет?!
– До девяноста двух, столько тебе в две тысячи семидесятом, в конце зоны. А история-то… она с Криковой связана. Эта дамочка тебе уже знакома. Кстати, история тоже…
– Ася?!
– Прелесть погибла, заслонив собой вице-спикера Европарламента. В Службе это известно всем. Переиграть операцию – пара пустяков, но… слишком серьезные последствия. Требовалось найти очень близкий, практически идентичный вариант. И это еще не все. Я должен был завести события в верное русло. Короче говоря, заставить тебя сделать то, чего ты не сделал. Хотел всем сердцем – но так и не сделал.
Под Олегом скрипнул стул. Он вздрогнул, испугавшись, что мнемотехник замолчит и не скажет больше ни слова.
– Выходит, теперь я это исправил? После твоей корректировки… И Ася…
– На здоровье, Шорох, – Алексей широко улыбнулся. – Программа работает, вместо Прелести подставили ее клона. Лучше бы, конечно, чтоб так и было с самого начала, в первой редакции. Но так не было, к сожалению. Правильно тебе Пастор сказал: Служба не занимается судьбами отдельных граждан. И хорошо, что не занимается. В самой Службе без жертв тоже не обошлось.
– Лис?.. – выдавил Олег.
– Лис, еще кое-кто… Алик остался, но его задело крепко. В первой редакции… в первом варианте твоего прошлого он вывез Прелесть из дома за час до взрыва. Во втором – ее вывез ты. Что касается Алика, то его тоже вывезли… на «скорой». Потом неделя в больнице – вместо недели в отряде. Его жизнь изменилась
