полностью. И все-таки это меньшее зло, чем вторжение, которое прокатывается волной по всей Службе.
– А Дактиля за что убили?
– Дактиля не трогали… Ты же сам его закрыл! И правильно. Иначе вы бы встретились еще раз, и ты услышал бы от него два преждевременных ответа. – Алексей растопырил пальцы. – Клона без прототипа не бывает. – Он загнул мизинец. – Теоретически «придумать» генокод возможно, но человек скорее всего окажется инвалидом. Очень велика вероятность ошибки. Да и зачем придумывать, если природа создала столько генетического материала? Пользуйся! Однако твоего прототипа он не нашел бы, потому что искать надо не в пространстве, а во времени. Ты ведь сам и есть свой прототип.
– Только вот с этим мне что-то не все… – начал Олег.
– Потом, если успею. – Следом за мизинцем Алексей загнул безымянный. – То же и с памятью. Мнемопрограмма не появляется из пустоты. Это последовательность реальных событий. Можно взять их с потолка и загрузить эту фантазию в клона. Ну и что?.. Программа, не вписанная во внешние обстоятельства, не работает. Нет сцепки: указано, допустим, что в тринадцать ноль-ноль ты садишься в трамвай… А ты в эту минуту оказываешься на допросе. Или в ванной. Или на похоронах. Где твой трамвай?.. К желанию должна прилагаться еще и возможность.
«Как у Аси, – подумал Олег. – Хотя она-то возможность в итоге нашла. Дикую, безумную возможность выбраться из запертой квартиры…».
– Дактиль натолкнул бы тебя на ненужные размышления, – сказал программист. – Пожалуй, его действительно стоит ликвидировать…
Алексей закончил фразу на вопросительной ноте и, не дождавшись от Олега никакой реакции, заметил:
– Когда ты требовал, чтобы я позволил тебе спасти Прелесть… Ты кричал: «Любой ценой!» Это твои слова, Шорох, твои.
– Я тебе очень благодарен. На колени-то я становиться не буду, но…
– Да брось ты!.. Ничего личного, кроме премиальных. Это был фантастически интересный опыт. На следующей контрольной точке посмотрю, как там выруливается, но, по-моему, все идет прекрасно. Хотя зря мы это затеяли…
– Зря?! – воскликнул Олег. – Ты что?! Ты в своем уме?
– Мне виднее, – напомнил программист, вновь касаясь прибора. – Тут все, вплоть до две тысячи семидесятого. И те трое суток, которые я тебе дал… Какой в них прок? Согласись, ты провел эти дни бездарно. Снял вонючую конуру… а могли поселиться в приличном месте.
– Дактиль говорил – меня искали…
– Искали, но не шибко. По Службе спустили приказ: Шороха не трогать. Да что теперь?.. Профукал. Крикову мочить мотался, Дактиля навещал. Как будто впереди целая вечность!
– Но если я жил по программе… Что от меня зависело?!
– О том и речь… Это зависело от меня. Старичок просил трое суток. Уточнить он постеснялся. Или в свои девяносто два он об этом уже и не беспокоился. Я мог бы проявить сообразительность… некоторую инициативу… Но не захотел! – Алексей всплеснул руками.
– Ну и что? Трое суток… Они прошли, ну и что? Я ее найду!
– Безусловно. Далее ты ее находишь и приводишь в Службу.
– Это еще зачем?
– А как же нам, интересно, оправдать свою отлучку? Официально ты разыскивал беглого опера. Потому тебе и предоставили такие полномочия. Алика закрыли, а для всех остальных ты Прелесть не прятал – ты за ней охотился. К концу третьего дня поймал и привел. Получил поощрение.
– Не годится, – отрезал Олег. – Меняй программу. Не буду я этого делать… Ты что, спятил?! – взорвался он. – Я привожу ее в отряд?! Я же знаю, что с ней будет!
– Ликвидация. Зато у тебя по-прежнему безупречный послужной список. У Старикана чистая анкета, понимаешь? У тебя – чистая анкета!
– Можно как-то иначе.
– Так тоже хорошо, – спокойно ответил Алексей. – Есть в этом некая изюминка… Три счастливых дня… – пропел он фальшиво. – Ничего, второй вариант все же лучше, чем первый. Согласен, Олежек?
– Месть маленького человека, да?
– Ты и сам пока невеликий, Шорох. И, кстати, даже не человек. И никогда им не был.
– Меня это давно перестало пугать… – Олег вытащил револьвер. – А тебя что-нибудь пугает, творец?
Он направил ствол на мнемопрограмматор. Барабан с сухим щелчком провернулся и замер.
– Это тоже заложено? – спросил Шорохов.
– В программе есть все.
– Как паршиво звучит… «Все»!.. – Он перевел «Кольт» на Алексея. – И это заложено?
– В программе все, – медленно, почти по слогам повторил тот.
Олег снова нажал на спусковой крючок.
– После шоу мадам Криковой здесь остался только один патрон, – сообщил программист.
– Сам знаю… – Он опять нажал.
Выстрела опять не получилось.
– Еще две попытки, – изрек Алексей.
– Пять осечек из пяти возможных? А ты везучий, гнида…
– При чем тут везение?
– А-а!.. Все под контролем!
Шорохов вдруг осознал, что так оно и есть. Он легко, двумя-тремя ударами, превратил бы морду этой сволочи в кровавый кисель, но мнемотехник вряд ли закладывал такой вариант. Скорее всего, в программе действительно еще пара бестолковых щелчков, и… Потом он отсюда стартует, секунда в секунду. Разыщет Асю – видимо, это будет несложно – и сдаст ее Службе.
Олег не верил, что способен на такую низость, но более того – не верил, что сможет этому воспротивиться. Уж очень показателен был опыт с его репликами, заранее выписанными на бумажку. В программе есть все, поэтому Алексей и не боялся. Он знал, что Шорохов не выстрелит.
Умная девочка Ася… Откуда в ней это? Запертая в четырех стенах, она чувствовала противоречие между побуждением и возможностью. Олег же своей программы не ощущал… Потому, что он жил – программой.
Молодчина, Прелесть. Когда ты шла к соседнему балкону, у тебя был шанс сорваться, но был шанс и дойти. Остаться со мной – значит погибнуть стопроцентно. Мой следующий шаг, с точки зрения Алексея, уже совершен. Постарайся спрятаться получше, Прелесть, хотя… я все равно найду тебя. Это моя судьба. Она вся, целиком, в этом чемодане. То, что я принимал за жизнь до школы… и жизнь в школе… и жизнь после школы… И все мои открытия, мои разочарования, моя любовь и мой страх… Это все – прогон программы. И даже то, что я считал вторжениями… и их последствиями… Это лишь теневые магистрали. Жизнь – долгая, до девяноста двух лет… Она вся будет как репетиция чужой жизни, такой же фальшивой, как и моя…
– Еще две осечки, да? – Олег дважды щелкнул барабаном. – А дальше?..
– Ты никого никогда не убивал, Шорох.
– Я спросил: что дальше?
– Дальше – патрон, – с иронией ответил программист. – Осталось меньше минуты. Приготовься.
Олег не двинулся, лишь рука с револьвером затряслась – все крупнее и крупнее, пока не начала ходить ходуном.
– Разделяю твое негодование. Но в сущности, биография всякого человека представляет собой набор каких-то поступков, каких-то ситуаций… в основном, иллюзий. И этот набор полностью определен еще до рождения.
– Не всякую биографию корректируют. Не всякому человеку сообщают, что он кукла не веревках.
