Вот тебе и выигрыш во времени. Сутки его здесь не продержат, но за два-три часа можно ручаться.
Дом, этот сволочной, сгнивший на корню сарай, издавал какие-то звуки – Косте слышался то скрип, то хохот, то нудное зудение музыки. Где-то наверху, этаже на пятом, раздалась ругань. Каменный мешок лестничной клетки превращал диалог в состязание резонансов, и реплики доносились уже обрезанные:
– …ак!
– …ам …ак!
Потом пошло какое-то невразумительное бормотание. Через несколько секунд оглушительно хлопнула дверь, и чьи-то подошвы резво засеменили по ступенькам. Исходя из того, как быстро они оказались напротив кабины, Костя сделал вывод, что скандал имел место не на пятом этаже, а на четвертом. Это ему не понравилось.
Он попытался раздвинуть створки руками, но у него ничего не вышло. Если б ему сейчас, сей момент представили человека, ответственного за лифты, он бы его пристрелил – без колебаний и даже без традиционной последней воли. Измаявшись, Константин снова сел, но лифт внезапно проснулся и пополз вверх.
Выскочив из кабины, он осмотрелся и прижал кнопку звонка.
– Вам кого? – Спросил мужчина из-за закрытой двери.
Голос, между прочим, был тот – «…ам …ак».
– Мне Владислава Борисовича. Простите, это не он от вас ушел?
– Он, он, – сказали за дверью. Похоже, приглашать Костю внутрь никто не собирался. – Вы с ним разминулись. Застанете еще, если повезет.
Лифту Константин больше не доверял. Рисково прыгая через три ступеньки, он сбежал вниз и, чуть не высадив парадную дверь, бросился на улицу.
Никогда в жизни ему не было так обидно. В сторону проспекта, хрипя на крутой горке, уезжал драный «жигуль». Издали казалось, что он еле ползет, и его можно догнать пешком, но это была иллюзия, Костя не стал даже пробовать. Он метался по тротуару, вытягивая и большой палец, и всю пятерню, однако машин было мало, и все они, завидев столь экспрессивного пассажира, резко виляли в сторону. Константин прыгал до тех пор, пока оставалась хоть какая-то надежда, а когда она исчезла, пошел обратно. Лицо его было таким суровым, что избалованный голубь у подъезда поперхнулся крошкой и взлетел на дерево.
– Опять вы? – Раздраженно спросил голос. – Владислав здесь больше не живет.
– А где? Куда он поехал, вы не в курсе? – Прокричал Константин в щель между доской и полоской войлока.
– Понятия не имею, – не без удовольствия ответствовал инкогнито. – Здесь его не ищите.
– Мне только узнать… Да откройте же! Где он бывает? Он мне срочно… Где Владислав работает?
– Оставьте меня в покое, все равно я вас не впущу. Владислав перестал для меня существовать. Ваш Владислав – ваши проблемы.
– Как тебя зовут? – Тихо спросил Костя.
– Вам какое дело? Ну, Константин.
– Так вот, тезка. Проблемы не у меня. У тебя. Ясно? Открой.
– Что? Угрожать?! – Возмутился тот. – Да я сейчас…
Не дослушав, Костя вытащил пистолет и ударил ногой в дверь чуть пониже замка. Раздался треск, на пол посыпалась желтая труха. Он толкнул дверь плечом, и внутренний наличник, сломавшись пополам, повис на одном гвозде.
– Железную надо ставить, – сказал Константин.
Он на всякий случай помахал в воздухе пистолетом и приставил его к тугому выпирающему животу. Мужчина покраснел и начал пятиться. Костя шел следом, заботясь о том, чтобы расстояние между стволом и натянутой на пузе майкой не превышало сантиметра. Оказавшись внутри, Константин прихлопнул дверь и продолжал напирать до тех пор, пока пунцовый тезка не стукнулся затылком о зеркало.
– Ты один?
– Да, – шепотом ответил хозяин. – Много он вам должен?
Мужчина лет сорока пяти выказывал высшую степень лояльности. «Был неправ, готов извиниться,” – говорили его печальные глаза, и Костя охотно верил. Но в извинениях он не нуждался.
– Расклад такой: находишь мне Нуркина – продолжаешь жить, не находишь… понятно, да?
– Ха, Нуркин… – нервно усмехнулся тезка. – Да он сам объявится. Недели через две. Куда ему деваться? Его никто…
– Через две недели будет поздно. По тебе уж девять дней справят.
– А я что, крайний?
– Получается, да. Куда он поехал?
– Даже не представляю.
– Что с тебя взять… Неси подушку.
На лице хозяина отразилось недоумение, но через секунду он догадался и, тряся жирами, засеменил в комнату.
– Вот, – сказал он, протягивая мятую наволочку с чем-то сырым и комковатым.
– И на этом ты спишь? – Ужаснулся Константин.
– Зачем я? Владислав спал. С собакой вы его быстренько найдете.
– С какой собакой?
– Ну… у вас же собака.
– Сам ты собака, – ответил Костя и, уткнув пистолет в подушку, выстрелил.
Щупать пульс он не стал – выживет, значит выживет. Кажется, тезка и сам недолюбливал Нуркина, и койко-место предоставил единственно из-за своей мягкотелости.
– Надо быть волевым и цельным, – наставительно проговорил Костя и, панибратски пнув мягкое тело, покинул квартиру.
Старенькая «Слава» с засаленным ремешком показывала ровно десять. Константин силился вспомнить, что ел на завтрак, но память опять выкобенивалась. Он даже не был уверен, завтракал ли вообще. Судя по бурчанию в желудке – скорее нет, чем да. Обедать рановато, а вот перекусить не мешало бы.
Дойдя до фирменной палатки «Штефф», Костя заказал датский хотдог – с кетчупом, майонезом и сладким луком. Когда в окошке возник ароматный пакетик, Константин сунул руку в карман и только сейчас осознал, что у географического учителя, у долбаного придурка, за которого его принимали, денег не водилось. Можно было сходить к тезке – там наверняка есть, чем поживиться, – или предъявить как платежное средство пахнущий порохом ПМ, но Костя лишь сплюнул под ноги и, буркнув «пардон», поплелся прочь.
Последнее время подобные мыслишки посещали его довольно часто, и Константина это тревожило. Одно дело – мстительно мечтать, и совсем другое – когда от выстрела удерживает только лень. Виной всему было странное расхождение того, что Костя знал, и того, что видел – два этих мира порой отличались, как огонь и вода. А самое страшное заключалось в том, что он уже привык и не обращал внимания. Привык, но продолжал психовать, и в этом тоже была какая-то двойственность.
Константин отвлекся на сирену – к дому подъезжала «скорая». Предчувствуя, что за ней появится и милиция, он направился через дворы, незаметно для себя переключаясь на темы более актуальные.
Вице-премьера Немаляева ему сегодня не достать. Не достать и завтра. В черном списке Народного Ополчения было много всяких ублюдков, большинство из которых почему-то оказывались людьми беззащитными и непримечательными, короче – швалью. Их Константин щелкал, как семечки, – вот уже целый месяц, но радости от этого испытывал все меньше. Его стараниями черный список сократился почти вдвое, но творческая работа попадалась редко.
Возможно, именно по этой причине Константина так влекло к Нуркину и Немаляеву. Они были любопытными фигурами не только там, но и здесь. Криминальный авторитет всероссийского масштаба и фантом. К первому не подобраться, второго вообще не найти. Есть, над чем попыхтеть. Но не теперь.
На сегодня Костя запланировал иное: очередного слизня, букашку – просто чтоб не пропадал хороший денек. Следующее просветление могло наступить и через пять часов, и через пятеро суток. Это единственное, что он не контролировал. Учитель географии включался и выключался самостоятельно, по
