(St. Paul)[170]
(Затем — просьба об авансе — чего никогда не делаю — и об этом пишу — и заключение:)
— Как неприятно просить! По мне — и квартиры и статьи должны были бы идти даром.
Il n’y a qu’un seul enfant, une seule vieille, une seule jeune fille, un seul poete.[171]
Nicht ich liebe den Dichter, aber jedesmal habe ich das Gefuhl, dass er mich liebt: dass er mich liebt.[172]
Que la terre est dure quand on tombe![173]
…Воскресные брюки — с воскресною юбкой
(Воскресные загородные поездки парижских любящих)
Реплики моим оппонентам на моем чтении «Искусство при свете Совести».[174]
Слониму: — Природа не бесстрастна, ибо закон ее (один из ее законов!) борьба, со всеми ее страстями. Бесстрастно правосудие, знающее добро и зло и не прощающее.
Я вовсе не говорила, что искусства судить нельзя, я только говорила, что никто его так осудить не сможет, как поэт.
Человечество живо одною
Круговою порукой добра
стихи моей монашки я отстаиваю и формально. На всякого мудреца довольно простоты. М<арк> Л<ьвович> до этой простоты — не дошел.
М. Л. говорит, что я говорю о себе лично, но говоря о себе лично, я говорю о поэте, о всей породе поэтов, поэтому это не мой личный случай, а личный случай всей Поэзии.
Бальмонту.
Моя тема не нова. Я не хочу нового, я хочу верного.
Милый Бальмонт, твои слова: «Гроза прекрасна, а сожженный дом и убитый человек — такая мелочь» — есть слова одержимого стихией. Твоими-то устами и гласят стихии.
Адамовичу:
— Если Адамович мне не верит — дело в нем, а не во мне.
Г. П. Ф<едотову>
«Добро отмирает в Царствии Небесном».
А я думала, что Царство Небесное — абсолютное добро, т. е. Христос.
С точки зрения красоты я совести — не вижу. Из-за совести — красоты не вижу. Совесть для меня, пока я на земле, высшая инстанция: неподсудная.
Стремоухову:[175]
О каких правах я говорила? Только о праве суда над собою.
Поплавскому:
Я была занята не грехом всей твари, а собственным грехом поэта.
Насчет древности я ничего не говорила. Совсем.
В чем увидел Поплавский мое благополучие? В том, что я столкнула искусство — с совестью?
Вопрос личной морали я не затрагивала, я затрагивала вопрос поэтовой морали: личной морали всей Поэзии.
А в общем Поплавскому я не могу возразить, п. ч. не знаю в точности о чем он говорил.
(NB! Никто — никогда — и меньше всего — он сам.)
А Эйснеру — спасибо за полноту внимания.
Строки (о доме)
…Где покончила — тихо,
Как с собою — с любовью
Где покончила — пуще,
Чем с собою: с любовью.
Дом, с зеленою гущей:
Кущ зеленою кровью…
Где покончила — пуще
Чем с собою: с любовью.
14-го июня 1932 г. Кламар
Quand je suis nee toutes les places etaient prises. Peut-etre le sont-elles toujours, mais rien que pour ceux qui le savent.
Donc, il ne me restait que le ciel — celui ou les avions n’ont rien avoir (2) celui que nul avion n’atteint).
N’oublie jamais que chaque instant de ta vie tu es a l’extreme limite du temps et qu’a chaque point du globe (place que tes deux pieds occupent) tu es aux dernieres limites de l’horizon.
C’est toi — l’extreme limite du temps.
