Тогда-то Сталин и обидел дочь, сделал роковую ошибку, сказав ей то, что мужчина никогда не должен говорить женщине — ни жене, ни дочери, никому: «Ты бы посмотрела на себя — кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!» «Последние его слова попали в точку… тут я поняла, что действительно, кому могла быть я нужна?» Этих слов Светлана ему так и не простила. С этого дня они с отцом стали чужими.
Весной 1943 года Светлана закончила школу и, по настоянию отца, поступила на истфак университета. Зубалово закрыли, Сталин сказал, что дети превратили его в вертеп (как оно на самом деле и было), и всех оттуда выгнал. А весной 1944 года, совершенно излечившись от тоски по Каплеру, Светлана вышла замуж за старого школьного приятеля Григория Морозова, бывшего одноклассника Василия. Молодым дали квартиру в городе, однако Сталин наотрез отказался знакомиться с мужем дочери.
Ну, еврейская тема — она вдвойне конъюнктурна — и в СССР, и в Америке. Умеют же люди себя пиарить, аж завидно! Однако, отдав дань ритуальной борьбе с антисемитизмом, дальше Светлана пишет совсем другое. «Слишком он расчетлив, твой молодой человек, — говорил, оказывается, Сталин дочери. — Смотри-ка, на фронте ведь страшно, там стреляют — а он, видишь, в тылу окопался…». А учитывая, что как родные сыновья самого Сталина, так и его приемный сын с первого дня войны пошли на фронт… Думаю, что какой-нибудь Наум Лазаревич в такой ситуации тоже не слишком уважал бы своего зятя.
Опасался Сталин и еще кое-чего, и в этом одна из причин, почему он держал на значительном отдалении от себя семьи своих детей, — то, что через них ему будут надоедать просьбами об «устройстве», протекции, каких-то благах и пр. И ведь как в воду глядел — правда, вот об этом Светлана не пишет ни слова…
Из книги Рыбина, охранника (а охрана знает порой даже больше, чем члены семьи): «Знаю, как Сталин приструнил первого мужа Светланы Мороза[88], который быстро вошел во вкус и развил бурную деятельность, используя правительственную мастерскую для бесплатного пошива костюмов и пальто не только для себя, но и для бессчетной родни. Это стало настолько обременительным, что Соловову пришлось доложить о злоупотреблениях Сталину. Он сказал Светлане:
— Ты — студентка, он — тоже студент. На кого вы рассчитываете? — На отцовскую шею? Не пойдет.»
В этом смысле на такого папу где сядешь, там и слезешь. Когда Василий, относившийся к своему жалованью совершенно разгильдяйски, прислал отцу письмо с просьбой выслать денег — и мотивы-то были вполне пристойные: в части открылся буфет, а еще он хочет сшить себе новую форму, — то ответ был коротким. Строевой паек в Красной Армии достаточен, а особая форма для сына т. Сталина не предусмотрена. И, право же, скуп он не был, какая там скупость, когда у него пакеты с присланной зарплатой валялись где попало нераспечатанными — это принцип. Дочери Сталин помогал, когда та осталась одна, а мужчина должен уметь сам прокормить себя и, если у него есть семья, то и семью. Тут он был незыблемо тверд.
Владимир Аллилуев тоже был не в восторге от нового родственника: «Опасения Сталина о расчетливости стали подтверждаться, Светланину квартиру заполнили родственники мужа, они докучали ей своими просьбами и наивными ожиданиями всяческих благ, которые должны, как манна небесная, посыпаться на них. Обращаться к Сталину или его окружению с подобными вопросами было и бесполезно, и небезопасно. В итоге отношения между супругами стали охлаждаться, а среди наших новых родственников воцарилось уныние…».
В мае 1947 года Светлана разошлась с мужем — по собственной воле, а отнюдь не по настоянию отца. Василий оказал ей услугу, устроив развод так, как делал их для себя: взял у сестры паспорт, отвез в милицию и вернулся с новым, без печатей. Григория выдворили из квартиры. Все просто…
Весной 1949 года Светлана снова вышла замуж — за Юрия Жданова, вышла без любви, просто для того, чтобы обрести в жизни какое-то пристанище и порадовать отца, который очень любил старшего Жданова и хотел, чтобы их семьи породнились. Новый муж усыновил Иосифа, ее сына от первого брака. Что не понравилось Сталину — так это идея дочери переехать к Ждановым. Зачем? Ведь есть своя квартира. «Там тебя съедят бабы! — говорил он. Там слишком много баб!!» Она не послушалась отца, переехала, а оказалось, что он был прав. «В доме, куда я попала, я столкнулась с сочетанием показной, формальной, ханжеской 'партийности' с самым махровым 'бабским' мещанством — сундуки, полные 'добра', безвкусная обстановка сплошь из вазочек, салфеточек, копеечных натюрмортов на стенах… Мне, с моим вольным воспитанием, скоро стало нечем дышать». Муж почти не бывал дома, пропадая на работе, сама Светлана была беременна. Трудно сказать, так ли ужасен был новый дом — надо еще учитывать и то, что у Светланы, по-видимому, уже тогда проявились те черты характера, которые сделали ее к старости совершенно невыносимой. В общем, со вторым мужем она тоже рассталась, стала жить с двумя детьми, сыном Иосифом и дочкой Катей.
Как сложилась ее жизнь в первые десять лет после смерти отца, мы знаем мало. Сама Светлана об этом не пишет, и других свидетельств тоже нет. Она сменила фамилию и, по-видимому, вела себя «как надо», потому что Хрущев и в жизни, и в мемуарах относился к ней очень тепло. Вроде бы она была еще раз замужем за неким Александром Сванидзе, а потом Хрущев лично дал согласие на ее брак с индийским журналистом. Светлана обратилась с этой просьбой к Микояну, тот к Хрущеву. «Я был удивлен, что она спрашивает мое мнение. С моей точки зрения это было ее личное дело. Я так и сказал Микояну: 'Если она считает его достойным человеком, пусть выходит за него замуж. Что бы она ни решила, не будем вмешиваться. Тот факт, что он не является гражданином Советского Союза, не должен быть препятствием, если она действительно его любит'. И она вышла за него замуж. Я был доволен. Я просто хотел, чтобы она устроила свою личную жизнь». Удивительное благоволение, особенно если учесть, как реагировали те же власти на малейшую возможность не то что брака, а даже встречи с иностранцами Василия.
В 1967 году муж Светланы умер. Она отправилась в Индию хоронить его и назад не вернулась, вскоре из Индии она перебралась в США. У нее был некий стартовый капитал — имя, оставленное отцом, и мемуары, вроде бы написанные в 1963 году и пересланные ей из СССР. Впрочем, любой, кто их читал, согласится, что пересылать их не было нужды, ибо текст такого рода может быть легко написан заново. Журнальный вариант она продала еженедельнику «Шпигель», получив 480 тысяч марок, или 122 тысячи долларов по тогдашнему курсу. В Америке люди менее порядочные и более оборотистые: наивную советскую женщину облапошила некая адвокатская фирма, тесно связанная с правительством США и ЦРУ. Еще в Швейцарии, где Светлана была проездом, она подписала контракт, вслепую, не понимая его смысла, и тем самым лишилась не только прав на свою книгу, но и права жить, где хочет и делать, что заблагорассудится. Она сумела кое-что заработать на своей книге, но львиную долю все-таки огребла фирма.
В Штатах Светлана еще раз вышла замуж за архитектора Питерса, от брака с которым в 1971 году родилась дочь Ольга. Этот семейный эпизод в ее жизни также был непродолжительным, потому что уже в 1972 года супруги развелись, и Питерс отказался даже от прав на дочь, что для американцев нетипично. Как утверждает Светлана, произошло это потому, что у нее было меньше денег, чем ожидал муж, но есть основания думать, что это не совсем так. Пожив еще некоторое время в Америке, она в 1984 году вернулась в СССР.
А теперь об основаниях не слишком ей доверять. Дело в том, что, когда имеешь дело с мемуарами, всегда надо учитывать личность человека, их написавшего. О характере Светланы оставили свидетельства ее родственники, внуки Сталина, которые очень обрадовались ее возвращению. Но вскоре их отношение изменилось, и не по воле КГБ, отнюдь…
Е. Я. Джугашвили, сын Якова: «Первое, что меня поразило, удивило и насторожило, — это нежелание С. Аллилуевой видеть своего сына Иосифа с женой у меня дома, куда я ее пригласил на ужин. В моем доме в их адрес были сказаны оскорбительные слова. Когда я рассказал об этом Иосифу, он сказал: 'Ты бы почитал ее письмо моему руководству. Она требует исключить меня из партии, лишить ученого звания и, что самое страшное, требует, чтобы меня после всех лишений выслали на Сахалин!'
Через некоторое время пришла жалоба и на Евгения. «Со мной 'разбирались'. Искали, по ее жалобе, побочные доходы, поскольку я живу якобы не по средствам. Правда, 'разбирались', посмеиваясь над
