Ступив на подножку, он застегнул перчатки, потом приподнял сзади пальто, уселся поудобнее и глубоко вздохнул.
Стоявший у хлева Заяц снял рваную соломенную шляпу:
— Счастливого пути вельможному пану!
Это польстило Кшыстофу. Он дружелюбно хмыкнул, полез в карман и, бросив мужику злотый, сказал:
— Ты хорошо присматривал за детьми, друг, и мы тебе за это благодарны. Смотри же, хозяйство держи в порядке, и мы постараемся тебя вознаградить. Ну, пошел!
Бричка тронулась, проехала мимо Зайца, согнувшегося в поклоне чуть не пополам.
— Вот это паны! — пробормотал он. Никогда еще он не получал такой щедрой подачки.
Увидев издали коляску и лошадей, Юзек забыл о рыбе и, бросив сито, побежал на хутор. Он был уверен, что это приехали отец с матерью, а главное — ему хотелось поскорее рассмотреть экипаж.
Он влетел во двор, красный, растрепанный, и, не спросив ни у кого позволения, стал карабкаться на козлы.
— Куда, малый! — прикрикнул на него кучер.
— Я хочу покататься, — объяснил Юзек, хватаясь за вожжи.
Лошади тронулись. Кучер едва успел сдержать их и рассердился.
— Хочу кататься! Хочу кататься! — твердил Юзек.
На этот шум из дома вышла приезжая пани, — она уже справлялась у хозяйки, где мальчик, — и Юзек бросился к ней, крича:
— Отчего он не едет, когда я ему приказываю?
Вдруг он остановился в смущении, увидев перед собой незнакомую женщину. А ей понравился этот смелый мальчуган, который, несмотря на бедность и заброшенность, не понимал, как может кучер не выполнить его приказа.
«Вылитый отец!» — подумала она и, подойдя, нежно поцеловала Юзека.
— А где мама? — спросил оробевший мальчик.
— Мамы нет.
— И папы тоже нет?
— Нет. Но ты скоро его увидишь.
— А… а вы кто?
— Я? — переспросила дама с улыбкой, скрывая замешательство. — Я ваша… родственница. — И опять поцеловала его.
Юзеку понравился экипаж, кучер в ливрее и элегантный туалет дамы. Он поздоровался с ней уже как со старой знакомой, проявив необычный для него восторг.
— Вы наша родственница? — сказал он. — Вот хорошо! Тетя, наверное? У нас тут уже была одна тетя, но ту привез мужик в телеге… Я ее не хочу… А вы тоже тетя, а?
— Можешь называть меня мамой… мамой-крестной, — сказала дама, с трудом скрывая волнение.
— Мамой? Хорошо. Значит, вы будете моя вторая мама. А покататься можно?
— Петр! — крикнула дама кучеру. — Покатай панича.
Юзек мигом забрался на козлы рядом с кучером. Держась руками за вожжи, пока они объезжали кругом двор, он воображал, что сам правит, и был этим очень доволен.
Дама смотрела на него с гордостью и восхищением. Ее радовала мысль, что в ее гнезде поселится этот львенок.
Холодные компрессы настолько помогли Анельке, что уже можно было сказать ей о предстоящем отъезде. Весть эту она выслушала равнодушно и дала себя одеть.
Дама с жалостью и чем-то вроде стыда рассматривала ее гардероб, состоявший из плохо выстиранного белья и отрепьев, бывших некогда платьями.
Наконец дети были готовы к отъезду — так как Юзека одевать не нужно было, — и пани объявила Ягне, что ей придется ехать с ними.
— Одевайся же скорее, голубушка, если есть во что, нам времени терять нельзя, — добавила пани.
Ошеломленная Ягна побежала искать мужа. Он стоял перед домом и все еще созерцал коляску.
— Слушай-ка, вельможная пани велит мне ехать! — сказала она ему с плачем.
— Куда?
— А я знаю? С детьми — и все. Ой, горе мое!
Пани, услышав ее причитания, вышла из сеней, чтобы успокоить бедную женщину. Заяц поклонился ей в ноги и стал умолять:
— Смилуйтесь, пани, оставьте мне мою бабу. Я без нее тут и дня не высижу, а вы ей приказываете ехать в такую даль…
Пани удивилась:
— Какая даль, что это ты выдумал? Я живу за милю отсюда, в Вульке… Как только паненка поправится, я отошлю тебе жену, а пока нужно, чтобы за больной ходил человек, к которому она привыкла.
— В Вульке? Это в усадьбе, что ли? — спросил Заяц.
— Да, в усадьбе.
— Ну, а как же я тут один останусь? Смилуйтесь, пани…
Дама вынула кошелек.
— На вот тебе пять рублей. А жене дам двадцать… и даже больше, если будет хорошо ухаживать за больной. Ребенку на новом месте было бы тоскливо среди незнакомых… А когда пан приедет, он велит вам тут выстроить дом получше и жалованья прибавит, будете обеспечены до конца жизни.
Заяц слушал и поглядывал то на пятирублевку, то на пани. Потом сказал жене:
— Ну, собирайся, Ягна! Не слышишь, что пани говорит?
Жене Зайца усадьба в Вульке и обещания пани тоже показались такими заманчивыми, что она тотчас побежала в дом, перерыла весь сундук и через несколько минут вышла разодетая как на храмовой праздник, не забыла даже бусы надеть. Башмаки она несла в руках.
— Почему не обулась? — спросила пани.
— И правда! — шепотом ответила баба и напялила громадные башмаки на свои красные босые ноги.
Коляска подъехала к дому. Ягна взяла Анельку на руки, как малого ребенка, и уложила на сиденье в углу коляски, сама же заняла место впереди. Рядом с Анелькой села пани, а Юзек был уже на козлах.
Экипаж двинулся шагом.
— Ну, будь здоров! — сказала пани Зайцу, который стоял как приговоренный к смерти.
А жена даже не простилась с ним. Он и сам был так озабочен и растерян, что забыл об этой формальности, а Ягна была всецело поглощена тем, что едет в карете, запряженной четверкой лошадей. Она так осмелела, что, прикажи ей сейчас муж остаться дома, она не послушалась бы его, хотя бы ей по возвращении грозила за это взбучка.
Однако мужу и в голову не пришло противиться приказу вельможной пани, как ни тяжело было у него на душе. Шагал бедняга позади, шагах в двадцати за экипажем, смотрел издали на жену, как на икону, и знаками показывал ей, как сильно он огорчен: то разводил руками, то ломал их, сжимал кулаки и, наконец, начал рвать на себе волосы.
— Ой, да отстань ты! — крикнула жена, рассердившись.
— Что такое? — спросила пани, удивленная этим неожиданным выкриком.
— Да вот бежит за каретой, как теленок за коровой, и волосы на себе рвет… Спятил, что ли?
Пани обернулась к Зайцу и, увидев часть его пантомимы, сказала:
— Ну, если уж ты так убиваешься, то лучше не жди, пока жена вернется, а сам приходи в Вульку.
— А когда приходить, пани?
— Когда хочешь.
Это разрешение настолько успокоило Зайца, что он только погрозил жене кулаком и пошел обратно к дому. Теперь ничто уже не мешало Ягне оставаться при больной.
Ехали медленно. Свежий воздух немного оживил Анельку, она стала озираться вокруг, мысль ее работала. Кто эта добрая женщина? Куда они едут? Может быть, в новом месте ждет мама, которая
