Прожевал, следя за ощущениями. Вроде бы вполне съедобно. Чем-то напоминает сыр, только совсем пресный, без соли. Лучше, чем ничего.
Элор от грибов отказалась, и Стас не настаивал. Кто знает, съедобны ли они для человека, а сварить или пожарить — не было огня.
— Надо ехать, — сказал он. — Сядем на Уника. Глядишь, до ночи доберемся до какого-нибудь жилья.
— Ты еще слаб, — покачала головой девушка. — Да и нет здесь никого.
— Нет людей, но могут быть ставры. Ты же не отмечала их кланы на карте. Кстати, если идти прямиком на запад, придем к моему клану. Он где-то там.
— К твоему клану? — переспросила она, и Стас не заметил, как изменился ее голос.
— Да. Точно. Можем пойти туда. Значит, завтра выбираемся отсюда, — сказал он, устраиваясь на травяной постели. Он понял, что Элор слабеет без пищи, и торопился.
— Твоя рана не зажила.
— Ерунда, — отмахнулся он. — Почему ты так смотришь, Элор?
Она и впрямь смотрела странно, так, словно видела в первый раз.
— А какой он, твой клан?
— Клан Буйногривых, — машинально ответил Стас.
— Это я знаю. Расскажи мне, какой он?
— Да зачем тебе? Скоро приедем, и все увидишь сама.
— А твои родители живы?
«Что за расспросы, — подумал он, — почему сейчас?»
— Нет. Умерли.
— А кто они были?
— Не вожди, если ты это имеешь в виду.
— Нет, не это. Опиши мне своего отца. Или мать.
— К чему, если они умерли? — он пристально посмотрел на Элор. — У меня есть брат. Могу рассказать о нем.
— Помнишь, в темнице ты рассказывал о своих видениях: летающих кораблях, людях, живущих в стеклянных башнях…
— Да, помню. И что?
— Я часто об этом вспоминаю. Никто и никогда не рассказывал мне ничего подобного.
— Ну да, — промолвил Стас. Что еще он мог ответить?
— Вчера ты говорил странные вещи, — сказала она. Ее голос дрогнул, и Стас ощутил беспокойство.
— Когда? Вчера? — Что было вчера, он решительно не помнил.
— Ты очнулся и стал говорить, что ты не ставр, а человек.
Стас замер. Он это говорил?
— Я не помню.
— Ты был в бреду, но говорил так, словно это… правда.
Стас молчал. Выходит, он все разболтал? Неужели она поверила?
— Ты думал, что умираешь, и стал рассказывать о своем мире…
— Это был бред, — пряча глаза, возразил Стас. Почему он не хочет сказать ей правду? Он сам не знал этого. Впрочем, знал. Он боялся. Боялся, что это еще больше отдалит от него Элор.
— Когда кто-то в бреду повторяет то, что говорил, когда был здоров… Значит, он говорил правду. Ты думал, что умираешь, — повторила она. — Ты вцепился в меня и сказал, чтобы я запомнила: ты не ставр, а человек. И я запомнила.
— Бред, — криво улыбаясь, произнес Стас. Он проклинал себя за трусость.
— Ты назвал свое имя.
Он вздохнул. Она смотрела так, что он отвел глаза.
— Не лги мне. Я хочу знать правду, Стас из Пентерборга!
Он поднял голову:
— Из Петербурга, Элор. Да, я пришелец. Это не мой мир.
Она ждала этих слов и все же отшатнулась.
— Я… Я не ставр, Элор. Я человек в обличье ставра. Это правда. Сейчас я не брежу.
— Но как такое возможно? — прошептала она.
— Я тоже думал, что невозможно, но теперь верю во все. Я не знаю, что выдернуло меня оттуда, какая сила, только вдруг оказался здесь, в вашем мире, в теле ставра! Не человека, а ставра! Ты что, боишься меня, Элор?
— Нет, — прошептала девушка. — Но… Я словно вижу тебя впервые. Не знаю, как поверить в это!
— Тяжело, согласен. Каково же мне было оказаться здесь, да еще в таком виде! А хочешь — не верь! Так будет проще, ведь я останусь в этой шкуре навсегда! — он стукнул кулаком по лбу. — Все это: рога, морда, копыта — не мое! Мне тяжело, потому что я хочу быть человеком!
— Ни один ставр не сказал бы такого!
— Вот именно. Ты все еще не веришь.
— Верю. Но не понимаю. И боюсь.
— Тебе не надо бояться, Элор. Что с того? Я остался тем же Мечедаром.
— Но ты — не Мечедар.
Ему было неловко от ее взгляда, словно она пыталась рассмотреть что-то за толстой шкурой ставра.
— Расскажи, какой ты по-настоящему? Каким ты был? Как жил? — Ее глаза зажгло любопытство.
— Ну, — пожал плечами Стас. «Что ей расскажешь? Поймет ли она?» Но, повинуясь внезапному импульсу, он заговорил в распахнутые глаза. Элор слушала, глядя на него, как на ожившего пророка. О жене Стас умолчал, не считая это обманом. Здесь иной мир, назад ему все равно не вернуться.
— Поэтому я не похож на остальных ставров! Поэтому знаю то, чего не знал твой великий механик Свеарн! В моем мире люди достигли многого.
— Я чувствовала, — прошептала Элор. — Я всегда чувствовала в тебе что-то… чужое. И там… у реки… ты вел себя, как человек. Человек… в шкуре ставра!
Она улыбнулась так, что Стас забеспокоился.
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Ты бы не поверила. Никто бы не поверил.
— Это правда, — согласилась она. — Ты много рассказал, но я и сейчас…
Стас рассмеялся. Разоблачила — и боится поверить!
— Ты же постоянно твердила, что я — необычный. Ты не могла объяснить мои странности, а теперь не веришь!
— То, что ты рассказал, не умещается в голове. Другой мир. Где он, твой мир?
— Не знаю, — признался Стас. — Знал бы где…
Он осекся. Если б знал где, ушел бы назад? Вернулся бы? Стас не находил ответа. Ведь он рожден человеком и хочет быть человеком. Но Элор знает его таким, какой он есть. Ставром. Верни он прежний облик — будет ли она с ним? Не человек спас ее из темницы, а ставр. Не Стас, а Мечедар вызволил ее из рук предателя Мортерна!
— Значит, ты — человек, — Элор прильнула к нему, обхватив за шею, и посмотрела в глаза. — Ты не сказал, каким ты был?
— Твоего роста, наверно, не такой высокий, как сейчас. И не такой сильный. Кожа не такая белая, как ваша.
— А лицо? Какое у тебя лицо?
Лицо? Стас уже и не помнил.
— Лицо как лицо. Глаза темные… как шкура Уника.
— А сейчас синие, — она присела на колени и взяла его за руку.
