Он взмахнул рукой, и мужчины придвинулись ближе, готовясь схватить Мечедара.
Стас повернул голову, видя, как Скалобой встает рядом с дубиной в руке.
— Я не дам тебя в обиду, брат!
Действо обступили зеваки. По их лицам нельзя было сказать, на чьей они стороне. Выходит, у шаманов не так много союзников…
— А-а, это ты, Криворог. — Стас взглянул на шамана. — Расскажи-ка всем, как ты предал своего вождя! Аллери схватили меня, потому что у меня был меч. А Криворог сказал им, что я не вождь! И тогда у меня отняли меч и сделали рабом. Какое наказание полагается за такую ложь, Зримрак? Что говорит закон?
Изумленные ставры смотрели на шаманов — те явно запаздывали с ответом. Зримрак и Криворог переглянулись.
— Ну, Криворог, скажи, что это не так, если осмелишься! — Стас шагнул к шаману, и тот попятился, чувствуя, что Мечедара не остановит даже сталь.
— Гниль! — презрительно выговорил Стас, глядя на помощника Зримрака. — Убирайся от моего дома!
— Все было не так, ставры! Это ложь! — крикнул Криворог. — Мечедар был дерзок с аллери, вот они и схватили его! Он сбежал, и мы должны выдать его аллери, иначе всех нас ждет кара!
— Замечательно! — крикнула Элор. Ставры вмиг обернулись к аллери. — Мнение аллери никого не интересует?
Зримрак приоткрыл рот, но быстро справился с ситуацией:
— Вы наша гостья, госпожа. Зачем вам наши внутренние дела?
— То есть ты просишь не лезть не в свое дело? — без обиняков спросила она. Шаман смутился.
— Нет, конечно, нет, госпожа…
— Раз так, объявляю всем: никто не прикоснется к Мечедару! Никто!
— Если он ваш слуга… — пробормотал шаман, неохотно кланяясь аллери.
— Не слуга, а друг!
Друг? Ставры зашумели, а Зримрак ухмыльнулся.
— Если он не ваша собственность, то вы, видимо, не знаете, кого защищаете! Мечедар — преступник, лишенный рогов! Я не советую доверять ему!
— Ах ты, гад! — Стас занес кулак, но грузный шаман резво отскочил.
— Стой, Мечедар! Не стоит.
Ярость кипела, но Стас подчинился Элор, понимая, что не следует драться. По крайней мере, сейчас.
— Я сама решаю, что мне делать! — В своем презрении Элор была великолепна. — И не тебе, шаман, учить меня!
— По нашим законам отступнику не место в клане! — заявил Криворог. Его раскрашенный нос дергался, раздуваясь от неприкрытой ненависти. — Он должен быть изгнан.
— Он уйдет только со мной. Может, ты хочешь изгнать и меня, шаман?
Коварный вопрос застал Зримрака врасплох. Судя по лицу, прогнать аллери он не осмеливался, но и уступать в споре не хотел.
— Так что? Выступишь против аллери? — Элор вызывающе глядела на Зримрака. — Ты знаешь, чем это обернется для клана и для тебя! Я сама велю лишить тебя рогов и отправить на рудники!
Стас едва сдерживал улыбку. И шаманы, и ставры не знали, что Элор сама на положении безрогих, и внимали со страхом и почтением.
— Но, госпожа… — пряча глаза, заговорил шаман. — Этот ставр — опасный бунтовщик!
— Я знаю, кто он, и велю всем разойтись!
Зримрак замер. Его сторонники медленно пятились назад. Да, все видели, что аллери въехала в селение вместе с Мечедаром, но не ждали, что она станет так защищать его перед шаманами.
— Ну? — Элор бесстрашно смотрела на жуткую маску.
— Вы делаете ошибку, госпожа…
— Вон отсюда! — крикнула Элор.
Угрюмо опустив головы, шаманы ушли, а многие ставры остались, будто ждали чего-то. Элор взглянула на Стаса, и он понял.
— Ставры! — крикнул Мечедар и вошел в толпу. Он повернулся, вглядываясь в лица. — Я знаю, многие из вас потеряли родных, которых увели аллери. Теперь скажите: если они вернутся, но без рогов, разве вы прогоните их?
— Нет! — крикнула какая-то женщина. Мужчины переглядывались. Решить было непросто, тем более что такого до сих пор не случалось.
— Законом нельзя объять все. Случается всякое. Я безрог — и что? Я не нарушал законов клана, я не был изгнан — и разве я отступник? Мой брат принял меня, и я принял бы его, — сказал Мечедар. — Я был среди безрогих, все они хотели вернуться к родным и все боялись шаманов. А я не боюсь! Мне нечего стыдиться! Пусть стыдятся шаманы, ведь это они отдают ваших детей в рабство к аллери!
Слова упали на благодатную почву. Ставры закивали, затрясли рогами, и все же Стас видел их недоумение. Говорить такое в присутствии аллери!
Но Элор не промолвила ни слова. Она довольно улыбалась. Прогнав шаманов, девушка ощущала себя победительницей и, стоя за спиной Стаса, всем видом давала понять, что поддерживает его.
Стас чувствовал, как сотни глаз смотрят на него. И ждут. Он понял: если не воспользуется моментом, второго удобного случая может не быть. Шаманы не отступят, но и он не позволит им так просто победить.
— Я — ваш вождь, Мечедар! — сказал Стас.
— Вождь я! — крикнул из толпы Крепкохват. — Меня избрали духи!
— Меня избрали раньше.
— Но все думали, что ты мертв! — не сдавался Крепкохват.
— А я жив.
— Ты безрогий! — исчерпав доводы, выкрикнул вождь. — Безрогий не может править кланом!
— Разве есть такой закон? — спросил Скалобой, и Крепкохват растерянно умолк. В самом деле, такого не бывало, и возразить было нечего.
— Я — вождь! А ты шаманский хвост! — сказал Стас. — Если считаешь иначе, выходи и сразимся насмерть! Пусть останется один вождь.
Ставры загудели. Вызов на бой до смерти был неслыханной редкостью, в клане о таком и не помнили. Стас рисковал, но его расчет оправдался: поставленный шаманами во власть ставр был не готов умереть за свое звание.
— Ну, идем?
— Скоро мы увидим, кто из нас вождь! — гордо задрав голову, Крепкохват быстро удалился.
Судя по реакции ставров, Стас заработал немало очков.
— Ты забыл сказать главное, Мечедар, — проговорила Элор. — Что это ты был вождем безрогих!
Тишина повисла над селением. Ошеломленные ставры не могли понять, как их Мечедар мог стать вождем безрогих и как девушка-аллери может спокойно об этом говорить?
— Мечедар — ваш вождь! — сказала аллери. — Он лучший из всех ставров, что я знала. Он хочет сделать вас свободными, и я тоже этого хочу!
Толпа охнула.
— Кто же ты, госпожа? — робко спросил кто-то.
— Я — Элор, правительница Ильдорна!
Один из зевак тихо отступил и, скрываясь за спинами односельчан, попятился прочь. Зримрак велел следить за аллери и безрогим, но то, что услышал соглядатай, было во много раз важнее приказа. Он чувствовал, что узнал что-то очень важное, и изо всех сил побежал к храму.
