икру.
– Да, икра из баклажан тебе удается, что уж говорить. И тту[23] сделай побольше. Видишь, сколько у нас цветной капусты.
– Сделаю, как же без тту…
Так за незамысловатыми беседами проводил свои вечера Арсен Сукиасян и ложился спать с чистой совестью и чувством глубокого удовлетворения жизнью.
Ему не о чем было сожалеть. За всю свою жизнь он ни разу не сделал ничего или почти ничего такого, за что ему могло быть стыдно. Работал честно, жил честно. Воистину, Арсен был готов встретить старость с располневшей, сварливой, но от этого не менее любимой женой.
В один прекрасный день около его дома остановился почтальон и вручил ему извещение-вызов на почту для телефонного разговора с Арев Арутюнян. Он нахмурился и неожиданно порвал извещение.
– Не хочу я ни с кем говорить!
– Дело ваше, – пожал плечами почтальон, сел на велосипед и покатил дальше.
Вечером Арсен вяло съел ужин, хотя до этого отличался отменным аппетитом, не пошел под персиковое дерево, чтобы побаловать себя ежевечерней чашечкой кофе, а стал копаться в огороде, нервно выдергивая сорную траву, которая буйно разрослась под деревьями. Жена отметила перемены. Она помнила фамилию Арутюнян, хотя и старалась забыть ее все эти годы. Заметив, что муж и не думает спать, она подошла к нему сзади и положила руку на плечо.
– Это ее дочь?
– Да, – ответил он и с остервенением выдернул из земли пучок дандура. [24]
– Что станем делать?
– Ничего. Я никуда не пойду, мне не о чем с ней разговаривать.
– Мне кажется, что ты ошибаешься. Сходил бы. А вдруг она что-то разнюхала?
– Не пойду я, не приставай ко мне.
– Как знаешь.
На следующий день Арсен проснулся пораньше. Жена молча достала из шкафа костюм, выглаженную накрахмаленную рубашку и старенькие ботинки.
Он оделся, пошел на почту и через три часа вернулся с новым саженцем.
– Приедет Арев – дочь Карине. Завтра к двенадцати будет.
Анна тяготилась этой поездкой. Ей было радостно и грустно одновременно. Радостно потому, что светлый, почти ангельский образ матери, который она лелеяла долгие годы, наделяя трагически погибшую женщину все новыми и новыми добродетелями, таял на глазах. Карине была простой смертной, со своими достоинствами и недостатками, ошибками и достижениями. Она была самой обыкновенной, но эта обыденность не оттолкнула Анну, а, наоборот, привлекла. Она вдруг взглянула на свою жизнь словно со стороны, и ей стало легче. Да, она тоже совершала ошибки. Да, не отличалась покорным нравом. Но кто их не совершал?
А грустила Арев потому, так как боялась, что последний кандидат тоже не ее отец. Мало ли, что он живет в Лчашене неподалеку от озера Севан. Может, он там родился или переехал случайно, может…
В девять утра позвонил Сергей.
– Я взял у друга машину. Отвезу тебя в Лчашен, не хочу, чтобы ты путешествовала в одиночестве.
– Хорошо.
Анне были приятны его внимание и забота, хотя она и опасалась, что дневник Лусине еще откроет причину, по которой ей следует держаться от него подальше.
В тот день, едва солнце успело подняться из-за гор и оплести город своими лучами-щупальцами, столбик термометра перевалил за отметку тридцать градусов. Когда они выехали за город, раскаленный воздух стал еще гуще и тяжелее от придорожной пыли, которая поднималась за машиной плотным серым облаком.
– Что ты будешь делать, если Арсен Сукиасян тоже не твой отец? – спросил Сергей.
– Уеду домой.
– Не хочешь погостить еще недельку-другую? Я мог бы показать тебе Армению. Мы могли бы съездить на Севан. Или в Джермук.
– Вряд ли. Меня ждет работа. Но я еще приеду. Может быть…
Они подъехали к облицованному красным туфом дому, на стене которого висел жестяной номер – тридцать два.
– Здесь, – сказала Анна и открыла дверцу машины.
Сергей вышел следом. Анна постучала в железные ворота.
– Входите, – послышался голос.
Заржавевшие петли жалобно заскрипели, открывая перед Анной бетонированный двор. У крыльца за столом сидел мужчина. Увидев, что гостья не одна, он насторожился.
– Проходите, проходите, – пригласила невесть откуда появившаяся большегрудая полная женщина. – Очень рады.
Анна поздоровалась:
– Добрый день.
Женщина виновато кивнула в ответ и убежала в дом.
Хозяин поднялся со стула, провел руками по полам пиджака, словно отряхиваясь, и, неловко переступая с ноги на ногу, протянул руку:
– Здравствуйте, проходите, присаживайтесь. – Он явно старался не смотреть на гостей.
Судя по суетливым движениям и бегающему взгляду, последний кандидат на роль отца очень волновался.
Анна вдруг почувствовала к нему неприязнь, которая порой возникает к незнакомым людям на ровном месте, совершенно беспричинно. Если первый кандидат был ухожен и воспитан, а второй нелеп и жалок, то этот неприметный мужчина, чьи черты лица были настолько бесхарактерны, что их сложно выделить и запомнить, производил впечатление человека, совершившего какую-то подлость и теперь мучающегося запоздалым раскаянием.
– Я Арев, – сказала Анна. – Это мой друг – Сергей. Извините, что не предупредила. Я думала, что приеду одна.
– Ничего-ничего… – засуетился Сукиасян. – Вы садитесь вот сюда, пожалуйста. Кофе будете?
– Будем, и еще воды, если можно.
– Пейте сколько хотите, вода у нас хорошая, не то что в городе. Србуи! – крикнул Арсен. – Принеси гостям воды.
– Иду, иду, – послышался голос из дома.
Через минуту на крыльце появилась Србуи, неся кувшин с водой в одной руке, а чашу с черешней в другой.
– В этом году очень хороший урожай. Вы ешьте, ешьте, – улыбнулась она и поставила чашу в центр стола.
– Свари нам кофе, Србуи.
– Сейчас.
Анна огляделась. Добротный каменный дом, свидетельствующий о неплохом достатке его обитателей. За домом сад с фруктовыми деревьями. Тандыр[25] и каменная пристройка – возможно, погреб.
– Сколько гостите в Ереване? – спросил Арсен.
– Неделю.
– Нравится?
– Да, ничего так. А вы давно здесь живете?
– Десять лет. В городе душно, да и здоровье уже не то. Хочется быть поближе к земле. Вы любите землю?
– Не очень.
