Кивнул Мъяонель, услышав об этом и надкусил пирожное:
– Так я и думал. Трудно убить Стража – особенно если перед тем не подготовиться как следует к такому мероприятию. Однако сто тридцать лет – достаточно долгий срок для обдумывания различных способов умерщвления – в том числе и тех способах умерщвления, которые сгодятся и для Стражей.
Сказала Рола:
– Уж не собрался ли ты снова иди в Эссенлер с войной? Если это так, то ты и в самом деле безумен.
Сказал Мъяонель:
– Ты ошибаешься, говоря «снова». Я и впрямь собираюсь начать войну с тамошними Лордами, однако будет это впервые. До того с миром приходил я в Рассветные Земли. То, что они сделали со мной, я называю убийством.
Сказала Рола:
– С миром? Слышала я, что ты вызвал какого-то ужасающего демона, который смог – пусть даже на время – развоплотить одного из Стражей, а в колдовском поединке меж Обладающими вы умудрились спалить едва ли не целую страну!
Сказал Мъяонель:
– Вот и я говорю о том же – прежде я с миром приходил в Эссенлер.
Сказала Рола, вздохнув:
– Когда же ты намерен начать эту войну?
Сказал Мъяонель:
– Не раньше, чем получу от тебя кое-какую помощь. В прошлый раз ты как-то хвасталась тем, что знакома с некоторыми Лордами Хеллаэна. Расскажи мне о них. Кто из них, по-твоему, мог бы стать моим союзником в этом походе?
Сказала Рола:
– Из тех могущественных, о которых известно мне – только один: Повелитель Камней. Говорят, что некогда его изгнали из Эссенлера и лишили почти всей волшебной силы.
– Кто еще? – Спросил Мъяонель.
– Из старых Лордов Хеллаэна – никто. Они – часть этого мира, и давно живут здесь, и, как говорят, их Силы связаны с колдовской сутью Темных Земель. Зачем им покидать Хеллаэн?
– А не отважится ли на это кто-нибудь из молодых?
– Известно ли тебе что-нибудь о народе каджей? – Спросила тогда его Рола.
Сказал Мъяонель:
– Немногое. Насколько я помню, они еще весьма молодой народ.
Усмехнулась Рола и сказала:
– Разные вещи мы называем молодостью. Их собственная история – та история, которую они помнят – насчитывает более полумиллиона лет.
– А другой истории у них и нет вовсе, – сказал Мъяонель. – Да, теперь я вспомнил, о ком ты говоришь. Это полукровки. Соединилась в них кровь людей, дроу, невидимок и высших гоблинов. Хотя и не могут они создавать дороги между мирами, но умеют находить места, где соприкасаются миры друг с другом. Там они ставят свои крепости. Часто они по доброй воле служат темным альвам. Часто они воюют, даже и между собой, но быстро восстанавливают свою численность. Странно, что от соединения четырех народов, столь непохожих друг на друга, смогло родиться новое, и весьма жизнеспособное Целое.
Сказала Рола:
– Более всего каджи тяготеют к дроу, и во всем стараются походить на них. Они – наследники их волшебного искусства.
Улыбнулся Мъяонель и сказал:
– Вижу я, что ты ни разу не видела волшебства дроу, иначе бы не стала и сравнивать. Дроу – подлинные мастера Искусства.
Сказала Рола:
– Почему же тогда люди уничтожили их с такой легкостью?
Сказал Мъяонель:
– С легкостью? Никто из сражавшихся тогда не сказал бы, что людям эта победа досталась “с легкостью”.
Сказала Рола:
– Но ведь они победили в конце концов.
Сказал Мъяонель:
– Ты считаешься среди людей весьма сведущей в Искусстве колдуньей. Не хочешь ли испытать свое Искусство? Испытание же будет таким: я приведу в твою Башню какого-нибудь бездомного бродягу, дам ему волшебный перстень, который сотворю посредством своей Силы, и прикажу бродяге напасть на тебя. Кто победит в этом колдовском поединке, как ты думаешь?
Сказала Рола:
– Не надо приводить в мою Башню бездомного бродягу, давать ему волшебный перстень, сотворенный посредством твоей Силы, и приказывать этому человеку нападать на меня. И без того нам обоим хорошо известно, что из этого выйдет. Да и незачем будет бродяге приходить в мою Башню, чтобы убить меня – с помощью такого перстня он разрушит целиком весь город, или погрузит его в Преисподнюю, или уменьшит город до размеров горошины. Я знаю, что Лорды способны создавать такие вещи.
Сказал Мъяонель:
– Непросто было бы создать перстень, способный уменьшать города до размеров горошин. Что до остального – то в остальном ты права.
Сказала Рола:
– Для чего ты привел это сравнение?
– Так было с людьми и дроу, – ответил Мъяонель. – Дроу – искусны в волшебстве, но людей хранило от их волшебства великое Могущество.
– О каком Могуществе ты говоришь? – Спросила Рола.
– О богах, – промолвил Мъяонель.
Сказала хозяйка Башни Луча:
– Казалось мне, что боги, сотворив мир, перестали вмешиваться в то, что в нем происходит.
Сказал Мъяонель:
– Мир существовал прежде, чем произошло то, что ты называешь «сотворением». «Сотворение», о котором ты говоришь, было лишь самым значительным вмешательством богов. Но были и другие, меньшие. Последнее, мне известное – это содействие людскому народу в истреблении народа дроу.
Сказала Рола:
– Для чего богам понадобилось истреблять народ дроу?
– Я не знаю, чем именно они руководствовались, – сказал Мъяонель, – ибо я не сидел в их собраниях и не слышал решения Судьи Богов. Однако кое-какие слухи до меня доходили, ибо в райских областях живет несколько моих дальних родственников. До разделения времени богов и времени Сущего мы иногда навещали друг друга – правда, не слишком часто.
История эта случилась на самой заре человечества, когда народ людей пришел на смену исполинам- фольсхантенам. Куда нынешним смертным до тех! То были герои и великие воители, истребители чудовищ и любимцы богов! Ибо народ людей был тогда в числе немногих народов, что поклонялись богам, почитали их и возводили им храмы. От того они всегда имели с небес благословение.
Человечество быстро распространялось. И вот, однажды случилось так, что одно из человеческих племен столкнулось с дроу. Темные альвы и тогда были не самым многочисленным и не самым доброжелательным народом, но ни отчаянья, ни ненависти еще не было в них. Искусство же их и тогда было велико.
И когда впервые встретились люди и дроу, не возникло между ними ни вражды, ни ненависти, но стали они жить в добром соседстве. Люди же с сильным восхищением смотрели на волшебство дроу и желали научиться ему. И дроу не отказывали им, хотя и не учили всему, что знали. Впрочем, и того, чему они научили людей, с лихвой хватило, чтобы возвысился этот народ над всеми прочими людскими народами и вызвал в них сильную зависть.
