Дело было осенним вечером. На этой улице Буэнос-Айреса деревья росли под наклоном. Почему? Высокие многоквартирные дома по обе стороны тротуара заслоняли солнечные лучи, и ветви тянулись согбенные, словно умоляя, к середине мостовой… в поисках света. Мабель шла на чаепитие к подруге, подняла глаза к вековым кронам, увидела, как мощные стволы склоняются, унижаясь.
Вероятно, смутное предчувствие охватило ее горло шелковой перчаткой, Мабель сжала в руках букет роз и вдохнула сладкий аромат, – почему ей вдруг подумалось, что осень пришла в город навеки и никогда его не покинет? Фасад многоквартирного здания показался ей роскошным, однако отсутствие ковра у входа успокоило: здание, в котором ей весьма скоро предстояло жить, напротив, располагало этим важнейшим элементом для определения категории дома. В лифте все же висело зеркало, и она пристально осмотрела свой макияж через тонкую вуаль шляпки черного фетра, украшенной гроздью целлофановых вишенок. Напоследок она пригладила мех лисьих хвостов, накинутых на плечи.
Третий этаж, квартира «Б», с высокой прической и густыми тенями на глазах открывшая дверь подруга Нене показалась ей несколько постаревшей.
– Мабель, как я рада тебя видеть! – и они дважды поцеловались в каждую щечку.
– Нене! ах, что за Божий ангелочек, и уже ходит, сокровище! – она целовала ребенка и заметила дальше, в манеже, младшего сына подруги, – а у меньшего – дивное личико!
– Нет… Мабель… вовсе они и не дивные, правда ведь не красавцы? искренне сказала мать.
– Нет, чудные, такие бутузы, такие курносенькие, сколько маленькому?
– Малявке восемь месяцев, а большенькому уже исполнилось полтора года… хорошо хоть, что мальчики, да? и не так уж важно, что не красивые… – Нене почувствовала себя несчастной, ей нечем похвастать, кроме двух малопривлекательных детей.
– Ой, они у тебя прямо подряд… ты времени зря не теряла, а?
– Ах, знаешь, я так боялась, что дни у тебя пролетят и ты не успеешь меня навестить, как идут приготовления?
– Что называется – в сумасшедшей беготне, и это при том, что я не шью длинного платья и банкет мы не устраиваем!.. У тебя такой очаровательный дом, – голос Мабель задрожал от притворства.
– Думаешь?
– Разве такое может не нравиться? как только вернусь после медового месяца, обязательно приходи взглянуть на наше гнездышко, конечно, у меня квартирка такая малюсенькая.
– Поди, конфетка, – возразила Нене, ставя в вазу благоухающие розы, которые она обожала, – а ты, наверно, забыла принести мне фото твоего жениха?
Обе подумали об идеальном лице Хуана Карлоса и несколько секунд избегали смотреть друг другу в глаза.
– Нет, зачем, он нескладный коротышка…
– До смерти хочется с ним познакомиться, ведь почему-то ты за него выходишь, ушлая. Он, наверно, очень интересный мужчина. Покажи мне фото коротышки… – не успела Нене закончить последнюю фразу, как пожалела, что произнесла ее.
– Удобные эти кресла, нет, милый, чулки ты мне не трогай!
– Луисито! не смей, а то получишь а-та-та… подожди, сейчас я дам тебе пирожное, – и Нене направилась в кухню, чтобы согреть воду для чая.
– Ты Луисито, а твоего братика как зовут? – улыбнулась Мабель ребенку, пытаясь отыскать в его чертах какое-нибудь бесспорное сходство с мужем Нене.
– Мабель, иди, я покажу тебе дом.
Оказавшись вдвоем на кухне, женщины не смогли устоять перед нахлынувшими воспоминаниями. Столько вечеров провели они на той, другой кухне Нене, пока за окном завывал пыльный ветер пампы.
– Знаешь, Нене, хорошо бы сейчас выпить мате, как в старые времена… сколько мы уже не пили мате вместе?
– Тыщу лет, Мабель. Примерно с той поры, как я стала Королевой весны… а теперь у нас апрель 41- го…
Обе умолкли.
– Нене, говорят: любая ушедшая пора лучше была. Разве это не правда?
Они вновь умолкли. Обе нашли ответ на этот вопрос. Один и тот же: да, прошлое было лучше, ибо тогда обе они верили в любовь. Безмолвие сменилось тишиной. Угасающий свет сумерек просачивался через слуховое окно и окрашивал стены лиловым. Мабель, не будучи хозяйкой дома, но не в силах больше выдержать унылую тоску, без спроса зажгла лампочку, свисавшую с потолка. И спросила:
– Ты счастлива?
Нене ощутила, что соперник, превосходящий ее хитростью, совершил внезапное нападение. Она не знала, что ответить, собиралась сказать «грех жаловаться», или «всегда есть свои 'но'», или «да, вот у меня два сыночка», однако предпочла пожать плечами и загадочно улыбнуться.
– Видно, что ты счастлива, у тебя семья, какую поискать…
– Да, грех жаловаться. Мне бы, конечно, хотелось квартиру побольше, чтобы взять служанку с проживанием, а то укладывать ее спать в гостиной слишком уж несподручно. А знаешь, сколько возни с этими ребятишками? Сейчас начнется зима, и пойдут простуды… – Нене предпочла умолчать о своих прочих жалобах: что она еще не бывала ни в одном ночном клубе, что никогда не летала на самолете, что ласки мужа для нее не… ласки.
– Но они такие крепыши… Ты часто выходишь в город?
– Нет, куда я пойду с этими двумя, если они без конца ревут-хнычут? или писают-какают. Заведи детей, сама увидишь.
– Не будь у тебя их, ты бы о них мечтала, не жалуйся, – прибавила Мабель с лукавством, так как и сама не стремилась к этой рутинной жизни матери и жены, но разве предпочтительнее сидеть незамужней в городке, оставаясь мишенью для злословия?
– Ну а ты про себя-то расскажи… много детей хочешь?
– Мы с Густаво договорились, что не будем заводить детей, пока он не доучится. Ему осталось мало предметов, но он все никак не сдаст, и еще он…
– А что он там изучает?
– Будет доктором экономических наук.
Нене подумала, насколько солиднее, чем аукционист публичных торгов, смотрелся бы доктор экономических наук.
– Мабель, расскажи мне что-нибудь про Вальехос.
– Ну, свежих новостей у меня нет никаких, я ведь уже больше месяца в Буэнос-Айресе, с этими приготовлениями.
– Хуан Карлос все еще в Кордове? – Нене почувствовала, как краска заливает щеки.
– Да, похоже, ему лучше. – Мабель взглянула на голубое пламя газовой конфорки.
– А Селина?
– Так, более-менее. Чего об этом говорить, можешь себе представить. Она пошла дурным путем, известно: с коммивояжерами связываться – гиблое дело. Ты по вечерам никакую постановку не слушаешь?
– Нет, а есть какая-нибудь симпатичная?
– Божественная! в пять, не слушаешь?
– Нет, никогда, – Нене вспомнила, что подруга всегда раньше нее узнавала, какой теперь лучший фильм, лучшая актриса, лучший герой-любовник, лучшая радиопостановка, почему она всегда давала себя обыграть?
– Я уже пропустила много глав, но по возможности слушаю.
– Жаль, сегодня опять пропустишь. – Нене собиралась поговорить с Мабель обстоятельно, предаться воспоминаниям – осмелится ли она вновь вернуться к теме Хуана Карлоса?
– У тебя нет приемника?
– Есть, но уже шестой час.
– Нет, еще только без десяти пять.
– Тогда можем послушать, если хочешь. – Нене вспомнила, что как хозяйка дома обязана угождать
