головой. – Ты ж в такой час приперся, в такую торжественную и светлую минуту… Чего ты несешь, придурок? Я ж на тебя и пулю тратить не буду – одной рукой задушу! Я тебя щас…
– Но-но, приятель! – опасливо отстранился Пульман и поспешно добавил: – Я готов предъявить доказательства – прямо сейчас. Я же просил – посерьезнее! Не надо думать, что все вокруг тебя – идиоты. Я могу доказать, что это не шутка.
– Можешь? – Бригадир выпростался из-за стола и приблизился к собеседнику.
Глядя немигающим взором на его огромные кулаки, Адольф Мирзоевич бесцветным голосом произнес:
– Клянусь своим здоровьем – могу. Если не докажу – можешь меня пристрелить. Как собаку.
– Ага, – вдруг согласился Вовец, отчего-то успокоившись. – Ты-то мне и нужен. Щас я позову пацана – мы все это запишем на диктофон, а потом кое-куда поедем и ты все это обрисуешь… Ага. – Бригадир задумчиво нахмурился и нехорошо цыкнул зубом. – Но сначала запишем. За-ши-бись… Только вот… голову тебе отрежут, – деловито присовокупил Вовец. – Угу… Голову надо на центровой сходняк отвезти.
Пульман слегка отстранился и жестом остановил его:
– Я бы на твоем месте не торопился, товарищ Анисимов. Тут кое-какие детали необходимо уточнить. А то больно интересная штуковина может получиться! Знаешь, как бывает: поспешишь – людей насмешишь.
– А я и не тороплюсь, – согласно кивнул Вовец, усаживаясь на место. – Куда уж теперь торопиться… Но только смотри – ежели врешь, гад, я тебя…
– Не вру, не вру, – успокоил его Пульман. – Куда уж мне врать – себе дороже!
– Ага, – поддержал Вовец. – Понятливый ты, головастик… Ну, давай излагай, психиатр.
– Психотерапевт, – поправил Пульман. – Бывший к тому же – теперь я заместитель заведующего клиникой.
– А, те же яйца, только в профиль, – небрежно махнул рукой бригадир. – Ты теперь вообще бывший – при любом раскладе. Труп, одним словом.
– Труп, говоришь? – неприятно прищурился Пульман. – При любом раскладе, говоришь?
– Ага, при любом, – согласно кивнул Вовец.
– Ну-ну, – зловеще ухмыльнулся Адольф Мирзоевич. – Значит, так. Малика проткнул ломом твой человечек, некто Глазырин – «погоняло», как вы изволите выражаться, – Глаз. На этом… эмм… на «стреме» стоял при свершении этого гнусного злодеяния другой твой человечек – некто Карев, «погоняло» – Кара, фантазией, увы, господь вас не счел нужным наделить… Ага… Далее: Калгана забили, опять же твои люди: Большой Егор, Пика и Епифан. Знакомые имена улавливаешь? Вижу-вижу – улавливаешь… А теперь – самое интересное, уважаемый господин Анисимов… Все эти мерзости они сотворили по твоему личному распоряжению…
Заметив, что лицо бригадира вытянулось от изумления, а пальцы правой руки шарят по столу, нащупывая рукоять «ТТ», Пульман поспешно добавил:
– Но-но, братан! Брата-ан! Не надо резких движений! Этих парней можно пытать, протестировать на полиграфе, даже, если шибко приспичит, вкатить инъекцию пентонала: они в любом случае покажут, что было именно так, как я сказал. Причем, прошу заметить, они в этом абсолютно уверены – никаких натяжек и легенд.
– Значит, ты в натуре… действительно гипнотизер, – тихо пробормотал Вовец, взяв в руку со стола пистолет. – Значит, в самом деле можешь…
– Ага, действительно, – подтвердил Пульман, опасливо поглядывая на оружие. – Только ты того… положи пистоль обратно! Не надо думать, что, если я внешне неказист, значит, и внутри совсем идиот! Если со мной что-то случится, у трех моих хороших знакомых есть кассеты с записями показаний твоих людей. Они отправят эти кассеты прямиком кому надо – то-то будет потеха! В жизни, сам понимаешь, всякое бывает… Вот я и застраховался на всякий случай.
– Так-так. – Вовец задумчиво почесал стволом начинающий седеть висок и предложил: – Ну а вот… ежели, допустим, я буду тебя сильно пытать и заставлю сказать правду? Правду твою запишу на диктофон и потом предъявлю кому следует? У меня такие спецы есть – ты через две минуты с начала процедуры начнешь колоться, как в исповедальне. Как?
– Ну что ты, бригадир, прям как маленький! – криво ухмыльнулся Адольф Мирзоевич. – А я скажу, что это ты под пытками заставил меня сказать то, что тебе нужно. И потом: ну кто поверит? Ты посмотри на меня, посмотри! Ну разве можно поверить, что я – такой маленький, такой невзрачный, такой худющий… и вдруг! А?
– Да… складно излагаешь, сволота, – задумался Вовец. – Так-так… Так. – Он немного поразмышлял, мучительно морща лоб, затем нажал клавишу домофона на краю стола и распорядился: – Жека! Ну-ка, быстренько – сыскать и доставить мне сюда этих – Большого Егора, Пику и Епифана. Потом заскочи в подвал, там Глаз и Кара шары гоняют – ко мне обоих, бегом! И еще – давай-ка возьми диктофон… хотя нет, ничего брать не надо. Давай ко мне этих – и мигом!
– Желаете очную ставку произвести, господин Анисимов? – язвительно поинтересовался Пульман, когда бригадир отпустил клавишу домофона и вновь повернулся к нему. – Так ведь они вам хором скажут, что ни разу в жизни меня не видели. И будут при этом совершенно искренни.
– Ничего я не желаю. – Вовец мрачно помотал головой. – Просто надо с пацанами кое о чем поболтать.
– Ну-ну, дело хозяйское. – Адольф Мирзоевич поудобнее устроился на диване и посмотрел на часы. – Выпить не дашь чего-нибудь?
– Ага – выпить тебе… Хочешь ужраться до поросячьего визга? – подозрительно прищурился бригадир. – Чтобы не так страшно было? Не получится, красивый мой! Придется трезвым помирать.
– Зажал 50 грамм, да?! – Пульман скривился презрительно. – Ну и жлоб же ты! А еще – бригадир Центрального района… Звучит-то как!
– Хм! Жлоб… – Вовец в раздумье побарабанил пальцами по столу. – Жлоб… Ладно, хрен с тобой. 50 грамм налью – грех человека перед смертью обижать. – Не вставая с места, он протянул длинную руку к шкафу позади стола и извлек початую бутылку всамделишного на вид кизлярского «Багратиона», оттуда же достал фужер. Плеснув в него немного коньяку, бригадир ловко запустил фужер по полированной поверхности стола в сторону гостя: тому пришлось привскочить с дивана, чтобы успеть его подхватить. Живо опрокинув фужер, Адольф Мирзоевич довольно почмокал губами и вдруг, посмотрев в окно, зверски выпучил глаза, удивленно воскликнув при этом:
– Твою мать, а!
Вовец моментально схватил со стола пистолет и, отъехав в кресле за шкаф, мастерски развернулся к окну, изготовившись для стрельбы из положения «сидя в кресле из-за шкафа». Адольф Мирзоевич тем временем перегнулся через стол, ловко завладел бутылкой и, отскочив назад, быстренько засосал из горла грамм двести – не меньше. Поморщившись и утробно икнув, он поставил коньяк откуда взял, погрозил хозяину пальчиком и уселся обратно на диван.
– Ну ты, дегенерат! – недовольно начал было Вовец, но передумал и махнул рукой. – Впрочем, хрен с тобой… Ну-ка, пока не окосел, расскажи – чего ты там напридумывал?
– Извольте. – Пульман сладко зевнул и скрестил руки на груди, гордо выпятив подбородок. – Условия почти те же. Я, как вы выражаетесь… эмм… о! Отмазываю тебя. Отмазываю перед «братвой» – раз. Возвращаю тебе Левопупыревский район – два. Сколько у тебя тогда солдат будет?
– Чего? – удивился Вовец. – Каких солдат? Откуда?
– Ну этих… – Адольф Мирзоевич поморщился. – Как их там… А – «быков»! Сколько будет «быков»?
– А, вон что… Ну – стволов под сто двадцать. Да, где-то около того… Но это в том случае, если добровольно пойдут. Если залупятся – хрен его знает, что тогда вообще получится. Мочилово будет – ой-е- ей…
– Куда, в задницу, денутся с подводной лодки! – весело перебил бригадира Пульман и опять зевнул. – Далее. Я, как уже говорил, хочу быть хозяином в этом городе. Ты и твоя группировка будете моей рабсилой – на первых порах. Несколько позже мы подомнем остальной криминалитет. Если что – я разрешу любые проблемы: как это у вас говорят, «отмажу» всех подряд. Остальные, те, которые, как вы изволите выражаться «залупятся», просто будут того… короче, нейтрализованы самым тривиальным способом.
