Сулейман обнулил сигнал пульта. Джип скрылся в посадках. После этого Сулейман еще четыре раза отвечал на сигнал – выжидал, когда пройдет достаточное количество времени. В салоне царила налитая свинцом тягостного ожидания тишина, никто не проявлял желания возобновлять общение.
Иванов напряженно размышлял, морщась от пульсирующего в висках вечевого колокола. Было мучительно стыдно за унижение и беспомощность. Что происходит? На глазах у всей честной компании, в секторах многочисленных огневых средств… Вот это провели операцию! Да, после такого – поганой метлой из войск, как говорит Костя…
Костя переживал нечто подобное и пытался абстрагироваться от нездоровой ситуации, глядя на торчавшую из-за спинки кресла щетинистую макушку Глебыча.
«Глебычу – п…дец! – противно рявкнул в голове виртуальный Вася Крюков. – А виноват ты, психолог фуев! Не мог раньше сообразить, кого там сняли у брода, раздолбай…»
Да уж… Костя осторожно скосил взгляд влево: за окном, в нескольких метрах, торчал беспомощный кустик – символическое надгробие укрытия Петрушина. Сигнал никто не подаст, зря ждет волкодав… А и подаст – стекло, все бесполезно…
Костю и Иванова, конечно, запросто могут «привязать» к саперу, но это еще бабушка надвое сказала. А Глебыча – точно, Сулейман не отпустит. И что теперь можно сделать в данной ситуации, наверное, и сам господь бог не посоветовал бы…
– Ну все, поехали, – наконец нарушил молчание Сулейман. – Смотри, доктор, очень тихо надо, спокойно. Не торопись, если жить хочешь.
– Поехали…
Глебыч запустил двигатель, покосившись на выключатель печки.
– Да там все нормально, все продумано, – успокоил Сулейман. – Ты, главное, не гони. Понял?
– Понял, – Глебыч пробно крутанул баранку и легонько перегазовал.
– Глебыч, он тебя узнал, – неожиданно выпал из прострации Костя.
– Не понял? – сапер поднял взгляд на зеркало, встретился взглядом с коллегой…
– Ты чего, Иван? – лицемерно удивился Сулейман. – Кого узнал?
– Ты тогда, третьего, со спецназом ездил к броду, на операцию, – торопливо продолжил Костя, не отпуская отраженный взгляд Глебыча и периферийным зрением фиксируя выражение полнейшей растерянности на лице полковника. – Видимо, тогда тебя и сняли. С другого берега.
– Не понял? – Глебыч отпустил баранку, убрал ногу с педали и развернулся к Косте. – И что?
– Сулейман на базаре сказал, что тебя замочат за это, – Костя вдруг подмигнул саперу, неуловимо скосив взгляд влево, на окно, и… истерично хохотнул. – Скажи, Сулейман?
– Так это ты был, точно, да? – притворно удивился Сулейман. – Ну, насчет замочить – не знаю, а поговорить на эту тему стоит… Ты чего, доктор?
Глебыч, уловив нечто во взгляде Кости, с ужасом в глазах повернулся к Сулейману. Смотрел на страшного абрека секунды три, затем начал бледнеть, разинул рот и…
– Бб-быфф…
…издав неприличный звук, судорожно дернул кадыком, словно стараясь подавить рвотный позыв.
– Э, окно открой, придурок! – как-то попросту, по-житейски возмутился Сулейман. – Морду свою за окно убери, я сказал! Морду убери!
Запищал пульт. Сулейман дал сброс – руку не забыл за пазуху сунуть, стервец, даже на ситуацию не отвлекся, внимательно смотрел на Глебыча…
Глебыч резко развернулся к окну. Стукнув по кнопке электроподъемника, он едва дождался, когда стекло окончательно сползло вниз, посунулся было наружу…
Но в самый последний момент вдруг громко крикнул:
– Пошел в жопу, урод! Достал ты…
И нырнул башкой под руль.
Слева, за окном, мгновенно вспучился странный холмик, разбрасывая во все стороны куски дерна.
«Чпок!»
Из раскрытого окна как будто сильно пьяный хулиган неловко свистнул, рассекая воздух. Под глазом у Сулеймана, как по мановению руки злого индейского шамана, выросло крохотное черное оперение. Абрек судорожно дернулся, вцепился скрюченными руками в горло и натужно захрипел, силясь вдохнуть.
– Да вы совсем е…нулись, родные мои! – раненым зверем взрыднул Иванов. – Ой, бля-аа… Вы… Вы…
– Глебыч, справишься? – каким-то совершенно апатичным тоном поинтересовался Костя, неотрывно глядя в угасающие глаза абрека.
– Хер его знает, – Глебыч рванул из внутреннего кармана кожаную «раскладушку» с отвертками, кусачками и прочими прибамбасами и деловито распахнул полы куртки уже почти затихшего Сулеймана. – Две плюс тридцать, минус где-то двадцать… Время засеки, у нас есть сто тридцать… Двадцать девять… Двадцать восемь… Засек?
– Засек.
– Жеке скажи, чтоб Васю с Серегой поднял, и пусть дуют отсюда. На хер нам тут лишние трупы…
Через сорок две секунды Глебыч разобрался с поясом, распотрошил его и швырнул в окно, стараясь кинуть как можно дальше. Покрутил в руках пульт, хмыкнул, выдал лаконичный вердикт:
– Не подлежит…
И тоже выкинул в окно.
– Может быть… – спохватился было Иванов.
– Пока не удостоверимся – нельзя, – покачал головой Глебыч. – Зачем лишние трупы?
– Нет, я типа – в укрытие всем…
– А тут двести тридцать, ни хера не будет им…
За окном запищал пульт. Костя зажмурился и тридцать секунд сидел, не открывая глаза.
Писк прекратился. Воцарилась странная тишина, какая-то необычно мягкая, светлая и невесомая…
– Ну вот, – Глебыч потянулся и хрустнул костяшками пальцев. – Теперь бы водочки… Петрович, скажи, пусть пацаны мешки с песком тащат. Не ночевать же нам тут…
Глава 7
Костя Воронцов
Аюб нам не достался. Как, впрочем, и джип. А жаль. Классный джип – картинка!
Впрочем, давайте по порядку.
Пока мы выбирались из машины в обмен на мешки с песком, вертушки, как и обещали пилоты, взлетели за три минуты и быстренько прочесали квадрат. Никого не обнаружили, доложили и сели обратно.
– Вот тебе и хваленая «духовская» взаимовыручка, – сердито сказал командир первого экипажа. – Бросили командира на произвол судьбы и удрали!
– Ну, это как сказать… – усомнился Иванов. – В ближайший час мы это выясним…
– Что ты имеешь в виду? – насторожился летчик.
– Ничего страшного, – уклончиво ответил Иванов. – По крайней мере, у нас есть как минимум полчаса…
– Как теперь с подследственным? – угрюмо поинтересовался командир уиновского спецназа.
– Щас, принесут, – буркнул Иванов.
– В смысле? – не понял спецназовец.
– Щас, щас – две минуты…
Наши «земляные» «силовики» помогли доставить к «рафику» Сулеймана и тотчас же принялись пить горячий чай из термоса – хорошо, мы не весь выдули. Ребята были синие, а местами даже с какой-то чернью – пять часов под дерном пролежали, это вам не на пляже кверху брюхом валяться.
Когда пассажиров джипа полностью заменили на мешки, Глебыч отослал всех на позиции ВОП и залез под машину.
– Зачем вы нам этого погрузили? – не отставал настырный спецназовец. – Как я теперь за подследственного отчитываться буду?
– Дай-ка заявку на конвоирование, – потребовал полковник.
