принудительно здорового образа жизни. Дома она могла бы спокойно травиться вином или подвергаться опасности, пока ее дитя растет под круглосуточным наблюдением трезвых техников в уюте и безопасности репликаторного банка. А если бы под эту акустическую гранату попала она…? Ей ужасно захотелось выпить.
Что ж, отупляющее действие этанола ей сейчас ни к чему: беседа с барраярцами отупляет не хуже. Она отследила глазами Эйрела в толпе — вот он, и Ку рядом с ним; разговаривает с Петром и еще двумя седеющими пожилыми мужчинами в графских мундирах. Как и предсказывал Эйрел, слух у него вернулся к нормальному состоянию за пару дней. Хотя глаза его по-прежнему быстро перебегали с одного лица на другое, словно впитывая жесты и интонации. Бокал в его руке смотрелся неуместным украшением. При исполнении, спору нет. Бывает ли он когда-нибудь вне своей службы?
— Его так встревожило это нападение? — спросил Фордариан, увидев, на кого она смотрит.
— А вас бы не встревожило? — ответила Корделия. — Не знаю… он в видел в своей жизни столько жестокости, сколько я и вообразить себе не могу. Может, для него это теперь просто… фон. Белый шум, который он отсекает. — «И я бы тоже не отказалась так уметь».
— Вы ведь его не очень давно знаете. Лишь с Эскобара.
— Мы встречались до войны. Одна встреча, и недолгая.
— Да? — Фордариан поднял брови. — Я и не знал. Как мало мы знаем о людях. — Он помолчал, глядя на Эйрела и на нее, глядящую на Эйрела. Уголок его рта чуть приподнялся, затем усмешка преобразилась в задумчивую складку у губ. — Он ведь бисексуал, знаете ли. — Фордариан изящно отхлебнул вина.
— Был бисексуалом, — рассеянно поправила Корделия, нежно глядя на мужа через зал. — А теперь — моногамен.
Фордариан поперхнулся вином и закашлялся. Корделия с беспокойством смотрела на него, не зная, надо ли его постучать по спине или что-то в этом роде, но Фордариан сумел восстановить дыхание и выдержку. — Он вам сам сказал? — изумленно просипел он.
— Не он. Форратьер. Непосредственно перед тем, как с ним случилась, гм, смертельная неприятность. — Фордариан так и стоял, застыв. Корделия ощутила некое злорадное веселье оттого, что ей удалось озадачить барраярца не меньше, чем обычно они озадачивали ее саму. Если бы еще теперь понять, что именно такого она сказала… Она продолжила серьезно. — Чем чаще я оглядываюсь на фигуру Форратьера, тем более трагичной она мне кажется. Одержимый любовной связью, которая завершилась восемнадцать лет назад. Я порой спрашиваю себя: если бы он получил то, чего желал — а желал он удержать Эйрела, — то смог бы Эйрел обуздать ту склонность к садизму, что в конечном итоге стоила Форратьеру рассудка? Похоже, словно они двое в метафорическом смысле качались на качелях, и выживание одного означало разрушение другого.
— Бетанка. — Потрясение на лице Фордариана постепенно уступало место тому, что Корделия для себя назвала «Ужасным Осознанием». — Я должен был догадаться. Это же ваш народ сотворил гермафродитов… — Он помолчал — И как долго вы были знакомы с Форратьером?
— Минут двадцать. Но это были очень насыщенные двадцать минут. — Пусть сам догадывается, что это, к чертовой матери, означает.
— Эта, э-э, связь, как вы назвали, была в свое время огромным тайным скандалом.
Корделия наморщила нос. — Огромным тайным скандалом? Это оксюморон? Как «военное искусство» или «дружеский огонь»? Как это типично по-барраярски, если подумать.
Выражение лица Фордариана делалось все более странным. Корделия поняла, что у того вид человека, который кинул бомбу, вместо «бум!» получил «пшик…» и теперь пытается решить: может, запустить в нее руки, извлечь запальный механизм и проверить?
А вот теперь Ужасное Осознание настигло ее саму. «Этот человек только что пытался взорвать мой брак». Нет — брак Эйрела.
Она удержала на лице сияющую, радостную, невинную улыбку, в то время как ее мозг — наконец- то! — набирал обороты. Фордариан не может быть человеком из бывшей военной партии Форратьера — ее лидеры скончались от разного рода несчастных случаев до того, как отдал концы Эзар, а оставшиеся — разбежались и залегли на дно. Чего он хочет? Она поправила цветок в волосах и решила ограничиться жеманными глупостями. — Я не рассчитывала на замужество с сорокачетырехлетним девственником, граф Фордариан.
— Похоже на то. — Он отпил большой глоток вина. — Вы, инопланетники, все вырожденцы… интересно, что за извращения он прощает вам взамен? — В его глазах внезапно блеснуло явное злорадство. — А знаете, как умерла первая жена лорда Форкосигана?
— Самоубийство. Выстрелила из плазмотрона себе в голову, — ответила она, не задумываясь.
— Ходили слухи, что это он ее убил. За супружескую неверность. Так что остерегайтесь, бетанка.
— Это я тоже слышала. В любом случае, эти слухи — ложь. — Из их обмена репликами уже исчез всякий намек на дружелюбие. У Корделии было нехорошее чувство, что ей сейчас изменит выдержка. Она склонилась вперед и понизила голос. — А знаете, как умер Форратьер?
Он невольно подался к ней, затаив дыхание. — Нет…
— Он пытался причинить боль Эйрелу, воспользовавшись мною. Я нашла это раздражающим. Я бы хотела, чтобы и вы перестали меня раздражать, граф Фордариан, а то добьетесь такого же результата. — Ее голос упал почти до шепота. — Вам есть чего бояться.
Его прежний покровительственный тон исчез, явно уступив место осмотрительности. Фордариан плавно развел руками, что долженствовало обозначать прощальный поклон, и ретировался с последним: «Миледи». Уходя, он оглянулся через плечо, и взгляд этот был откровенно испуганным.
Корделия нахмурилась, глядя ему вслед. Ого! Что за странная беседа. Чего этот человек ждал, передавая ей эти древние новости в качестве шокирующего сюрприза? Фордариан действительно рассчитывал, что она устроит ссору и станет осуждать мужа за дурной вкус в выборе приятелей два десятилетия назад? Или наивная юная барраярская невеста впала бы в истерику? Но не леди Форпатрил, чья светская экзальтированность скрывала язвительную трезвость ума, и не принцесса Карин, чью наивность изничтожил много лет назад опытный садист Зерг. Он выстрелил, но промахнулся.
И тут же появилась вторая, холодная мысль: «Снова промахнулся?» Их светская беседа не была обычной, даже по барраярским меркам, где разговор сродни поединку, и каждый старается взять верх. А может, он был просто пьян? Ей внезапно захотелось поговорить с Иллианом. Корделия прикрыла глаза, стараясь привести в ясность голову.
— Ты в порядке, дорогая? — раздался над ухом обеспокоенный голос Эйрела. — Тебе не нужны таблетки от тошноты?
Корделия распахнула глаза. Вот он, живой и здоровый, рядом с ней. — О, я в порядке. — Она взяла мужа под руку — легко, непринужденно, а не панически прилипнув к нему. — Просто задумалась.
— Нас зовут к столу.
— Прекрасно. Хорошо бы присесть, а то у меня ноги отекли.
Вид у Эйрела был такой, словно он готов подхватить ее на руки и понести, однако они прошествовали в зал обычным порядком, присоединившись к другим супружеским парам. Эйрел с Корделией уселись за стол на возвышении, чуть в стороне от прочих: там же оказались Грегор, Карин, Петр, Лорд-Хранитель Спикерского круга с супругой и премьер-министр Фортала. По настоянию Грегора, с ними села и Дру; кажется, мальчик был страшно рад видеть свою прежнюю телохранительницу. «Я забрала у тебя подружку по играм, малыш?» виновато подумала Корделия. Похоже, так: теперь Грегор выговорил у матери, чтобы Дру каждую неделю приходила во дворец «для уроков дзюдо». Дру привыкла к дворцовой атмосфере, а вот Куделка пребывал сейчас в благоговейном страхе, весь напрягшись в попытке не выдать собственную болезненную неуклюжесть.
Корделии отвели место между Форталой и Лордом-Хранителем, и она вела с ними беседу с приемлемой легкостью; Фортала, на свой грубоватый манер, был просто очарователен. Корделии удалось поклевать понемногу от каждого элегантно сервированного блюда, не отрезав только мяса от зажаренной целиком телячьей туши. Обычно ей удавалось выбросить из головы тот факт, что барраярский протеин рос не в чанах, а брался из мяса убитых животных. Она знала об этой первобытной кулинарной практике — еще до того, как приехала на Барраяр. В конце концов, она уже пробовала мышечную массу животных во время астроэкспедиций: или в интересах науки, или ради выживания, или как потенциально новый для родной
