реализуется поэтом при развертьвании метафорического ряда ('над бездонньт провалом в вечность… летит…' совершенно независимо от противоречия, которое возникает при актуализации этого образа в реальной обстановке поездки на лихаче на острова ('…задыхаясь, летит рькса]…'. и некоторьх стихотворениях более раннего периода как бь подготовляется эта смелая катахреза, даны ее ьарианть! более осторожнью, психологически и рационально мотивированные. Мапр. 'Лишь скакуна неровньш топот к а к бы с далекой Тзысоты', 'и эхо над пустьней звопкой от цоканья копьии', 'и мерим ночные дороги, хилодные в ьк с и мои…' Сопоставлением этих примеров создается постепенно то ощущение вкмсоты и глубнны и полета скакуна над бездной. которое потом в цитированной строфе дается немотивированпым и в кажущемся противоречии реального и иносказательно! и смысла.
Впечатление катахрезы возникает такЯе в тех случаях, когда поэт вводит метафорический ряд в последовательное развитие ревльного ряда совершенно неожиданно и неподготовленно, без всякого логического, оправдания и явственной связи Наиболее харвктернье примеры встречаются опять в изображении любовного экстаза, мистически взволнованного страстного чувства; при чем впечатление иррационального, фантастического, выходящего за грани обьчного сознания подчеркивается этим художественно расчитанньт диссонансом. Так в уже цитированном 'послании' к Б.:
Валентина, звезда, мечтанье! как пою т твои с о л о в ь и..! Или:
Страшньж мир! Он для сердца тесен, В нем твоих поцелуев бред, Т е м н ь и м о р о к цьпанских песен, Торопливый полет комет
Сходньй пример-в одном из 'ресторанньх' стихотворений:
…Взор во взор-и жгуче синий Обозначился простор. Магдалина! Магдалина! Веет ветер из пустьни Раздувающий костер…
Таким же образом среди реальных исторических образов 'куликова Поля' внезапно и логически неподготовленно врывается, как 6ы из иной реальности, символический образ степной кобылиць!:
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль.
VI
В стенном дыму блеснет снятое
знамя И ханской сабли спшль… И вечный бой! Покой ним тол ь ко
снится Сквозь кровь и пьль… Летит лет и т степная к об ы
л и ц а И мнет ковыль…
Не менее снльмо впечатление иррационального, когда начало стихотворения непосредственно и без подготовки вводит нас в метафорический ряд, в последовательность иносказаннй, отгадка копюрых не дается:
ж под маской б ыл о звездно Улыбалась чья то повесшь, коротадась тихо ночь. И задумчивая совесть, Тихо плавая над бездной, Уволила время прочь. И в руках, когда то строгих, Бьл бокал стекляниьх влаг. Ночь сходила на чертоги, Замедляя шаг…
Мы сказали 6ы в последовательном рассказе: 'Поэт вернулся из гостей домой. Теперь он один и моЯет снять маску. 'ж иод маской'-в душе поэта- 'было звездно'. ьоспоминаиия ирежней жизни ульбались ему, к (ак('чья то' чужап, но знакомая 'повеет!'. И вспоминая о прошлом, совесть ею не зшлядывала в бездну пережитого, п толыо тиха
нпкжоиялась нал ней…' и т. п. В таком рассказе мстафорь подготовлены, психологичесьи связаны и мотивированы: в россНазе Влокп они поражают загадочностью, благодаря внезапному началу и внезапным переходам., ОР. наиболее трудное в этогк отношении стихотворение посвященное Ночи?.. или Возлюбленной?
Шлейф, забрызганный звездами, Синий, синий, синий взор. Меж землей и небесами Вихрем поднятый востер. Жизнь и смерть вьруженьи вечном, Вся в щелках тугих- Ты-путям открыта млечным, Скрыта в тучах грозовых…
Если даже дана 'отгадка'-логическое значение метафоры, оно обыкновенно следует после загадки, а не подготовляет ее, не ослабляет ее неожиданности. Напр. в 'Трех посланиях', начало:
Черный ворон в сумраке снеж —. ном, Чериый бархат на [смуглых плечах…
Или сродно:
Лить бархат алый, алой ризой, Лишь свет зари покрыл меня…
Особой формой катахрезы являются случаи столкновения двух различных метафорических рядов (по указанному выте типу: 'вооружиться против моря забот'. жктуализация всех эле' ментов сложного целого в наглядном обрнзе здесь уЖе рсшишельно неуоэмоЖна, впечатление иррациональности вссгр построения достигает наибольшей силы. Такие случаи у Влока чрезвычайно многочисленны: основная метафора становится тотчас Же объектом метафоризации для одной или нескольких производных метафор, как 6ы второй степени, идущих по разным направлениям. Так, к первой метафоре — 'вопли ск(рипок'- присоединяется вторая, производная метафора: 'дальних скрипок вопль туманный', 'чтоб в пустьтном вопле скрипок'; к основной метафоре-'мятель стонет' (ср. у ьвльмонта: 'тихий стон мятели' прибавляется производная из другого метафорического ряда; 'и под знойным сиеЖным стоном' или из третьего — 'поЖвр мятели белокрылой'. Такре Же сплетение разнородных метафор и приведенном вьипе стихотворении 'ж под массой было звездно'. Уже внезапное начало иносказательного характера 'ж под массой…' затрудняет логическое понимание; тем более поражает новая метафора, так же внезапно переходящая в иной ряд представлений, совершенно диссонирующий: 'ж под массой было… з в е з д н о'. Но тот же звНон, к (огпорркй управляет соединением разнородных метафор в малой единицепредложении, распространяется на целую строфу и дальще-па целое стихотворение. Напр. в изображении 'Демона' (скорее йрубеля, чем Лермонтова;
…В томленьи твоем исстнупженном
Тоска небывалой цеень Горит мне л у чем огпдаленньм
И тянется песней зурны…..И в горном закатном по Жаре,
Бразлиоах синеющих крьл, С тобою, с мечтой о Тамаре
Я, горний, наведи без сил…
Таким образом, как поэзия мегпафоркя, лирика Блокь необычайно смело и последовательно развивает приемь метафорического стиля. Поэт романтик не толыо окончательно освобождается от зависимости по отношению к логическим нормам развития речи, от робкой оглядки в сторону логической ясности, последовательности, он отказывается даЖе от возможности актуализировать словесное построение в непротиворечивый образ, (наглядное представление, т. е. вступает на путь логического противоречия, диссонанса, как художественного приема, мотивированного иррациональностью общего замысла поэта, и этом отношении Блок-вполне оригинален и имеет среди русских поэтовромаитиков и первых символистов лишь робких предшественников. Что касается новейших поэтов, то некоторые из них, как Мандельштам или Маяковский или имаЖинисты пошли еще дальше Блока в раскрепощении метафорического построения от норм логическипонятной и последовательной практической речи, но тем не менее в основном-они всецело являются его учениями. Так напр. 'пожар сердца' У Маяковского, с поЯуарными в 'сапожищах' и ш. л. с формальной точки зрения ничем не отличается от сердца, 'сгорающего на костре' и освещающего ночью 'мрак окрестный' в цитированном выше стихотворении клока. И в том и з другом примере развитие метафоры приводит к ее 'реализации', а эта последняя — к противоречиво метафорической реальности с действительностью жизни, метафорического ряда и ряда реального. Разница! ПОАЫО в том, что противоречие, диссонанс, катахреза в романтическом творчестве Блока мотивируется иррациональностью поэтического переживания; у Маяковского прием лишен этой мотивировки, является 'самоценным' и вследствие того естественно производит впечатление комического гротеска, грандиозной и увлектпельноЙ буффонады, и имеете с тем, мокет показаться более оригинальным и новым, чем при внимательном сопоставлении с такими же приемами в поэзии Блока.
V.
когда поэт-мистик сознает невыразимость в слоIе переживания божественного и бесконечного, он обозначает певыразимое и таинственное с помощью иносказания или символа. Романтическая поэзия в этом
