подмечать все ее промахи и так саркастически над ними издеваться? Очевидно было, что он не успокоится, пока злосчастный ящик не будет водворен в фотолабораторию.
Она отшвырнула ломик, схватилась за ящик. Гнев удесятерил ее силы, она взвалила его на плечо, но смогла сделать лишь один неверный шаг под его тяжестью.
Он колебался всего секунду, прежде чем шагнуть к ней и освободить ее от ноши с такой легкостью, словно ящик ничего не весил.
Она поплелась за ним через залитую солнцем центральную площадку. Золотое марево казалось ей светом рампы, в котором ее унижение было выставлено на всеобщее обозрение. В полутьме фотолаборатории она наконец решилась прикоснуться к саднившему плечу, горько сознавая свою неудачу.
Он поставил ящик на пол и резко сказал:
— Вам никто не говорил, что надо сгибать колени, когда вы поднимаете груз? Я полагал, об этом знает каждый мужчина, даже такой слабый, как вы. По-видимому, я ошибался.
Она наклонилась над ящиком, чтобы скрыть краску, залившую ей лицо.
— Мускулы редко сочетаются с умом, — она попыталась взять бравирующий тон. — Что вы мне посоветуете? Джиу-джитсу, йогу или какой-нибудь культуристский комплекс из тех, что рекламируются в журналах?
Она пожалела о своих словах еще до того, как закончила говорить. На них неминуемо должен был последовать уничтожительный ответ. Она вздрогнула, когда он заговорил.
— Нет. Я предлагаю вам в следующий раз лучше ознакомиться с требованиями к полевым археологам, прежде чем наниматься на работу.
— Ах! — совершенно по-женски вскрикнула Вики, но он уже вышел. Дрожа от ярости, она слышала, как под его удалявшимися шагами скрипел песок.
В тот вечер она сидела в столовой молча. Ее гнев остыл, но его насмешка продолжала жечь ее. Даже осознание того, что ей, в сущности, не в чем было обвинять Фэрфакса, который ничего не знал, не приносило ей облегчения. Она всегда гордилась своими силами, тем, например, что спокойно может копаться во внутренностях автомобиля. Когда ей доводилось это делать, впоследствии всегда бывало приятно об этом вспоминать.
Теперь она с горечью осознавала пределы, своих сил, понимала, какая расплата ждет ее за притворство. Любой юнец ее возраста легко должен был справиться с этим ящиком, который оказался слишком тяжелым для ее женских сил.
— Выше голову!
Доктор Харвинг опустился на свободный стул и полез в карман за трубкой.
— Что случилось?
Она оглянулась и, увидев, что на них никто не смотрит, рассказала ему все.
— Почему бы тебе не бросить все это, Вики? Ты добралась сюда и доказала все, что ты хотела себе доказать. По-моему, тебе следует этим довольствоваться, — он набил трубку табаком и продолжал, — а вести дальше твою партизанскую войну против Фэрфакса — нечестно, как по отношению к нему, так и к тебе самой. Я боюсь, скоро тебе придется пожалеть о своей затее.
Упрямое выражение ее лица, так хорошо знакомое ему, убедительно показывало, что она не собирается сдаваться. Он вздохнул:
— По крайней мере, будь внимательна. У меня есть подозрение, что твой маскарад раскрыт.
— Что? — она выпрямилась. — Кем? — а затем прибавила в ужасе, — Грант сказал что-нибудь?
— Нет. Но я заметил, как Лоренс Терл наблюдал за тобой пару раз. Он постоянно помогает тебе, чего он не делает ни для кого другого, по крайней мере, в том, что касается повседневных рабочих обязанностей. Мне кажется, он догадывается.
— Я думала, он просто оказывает мне дружескую услугу, — тихо произнесла она. — Я ни разу не видела, чтобы он как-то странно смотрел на меня или что-нибудь в этом роде.
— Нет, но если он действительно догадался, то Бог знает, о чем он на самом деле думает, — горько заговорил Эндрю. Он подался вперед, выражение его лица стало обеспокоенным. — Не знаю, приходило ли тебе это в голову, Вики. Учти, что ты легко можешь стать предметом безжалостных издевательств, если будешь казаться слишком «женоподобной», или, что еще хуже, неприятных сплетен. Слава Богу, что в составе этой экспедиции в основном хорошие люди. Я хочу, чтобы ты все как следует обдумала. Хочешь, я поговорю с Фэрфаксом? Он вовсе не такой людоед, каким ты его считаешь.
Вики побледнела, но упрямо покачала головой:
— Не надо, пожалуйста. Я… я не смогу смотреть им в глаза, если они узнают правду.
— Я понимаю, — мрачно сказал он. — Не волнуйся так. Я ничего не скажу, но мне все это не нравится, Вики.
К ним подсели профессор и Фэрфакс, и разговор перешел к раскопкам. Немного погодя Вики проходила мимо стола, за которым сидели Лоренс и Финч. Из транзисторного приемника Финча лилась мягкая музыка, которая вызывала ностальгические воспоминания о том мире, от которого они были сейчас далеко. Никто не разговаривал, но внезапно музыка прервалась и тихая атмосфера столовой была нарушена потоком пропагандистских лозунгов, передаваемых станцией «Радио Каира».
Финч выключил приемник и лениво заметил:
— Интересно, что понадобилось здесь коменданту сегодня утром?
Лоренс покачал головой:
— Они о чем-то долго совещались с Фэрфаксом.
«Не настолько долго, чтобы снять его с моей шеи», — подумала Вики, вспомнив «ситроен», который стоял сегодня утром у столовой.
— Однако он даже почты не привез, — произнес Финч расстроенным тоном. Лоренс хихикнул:
— Этот Ромео, — он указал пальцем на Финча, — носит в своей записной книжке целый гарем. А если б вы видели фотовыставку у него в палатке! — Лоренс причмокнул губами, его руки описывали в воздухе бесстыдные окружности.
Шутка неугомонного Лоренса была встречена всеобщим смехом. Вики неожиданно снова почувствовала себя счастливой. К ней вернулось бодрое расположение духа, она и не догадывалась, какой удар ожидает ее в самом ближайшем будущем.
На другой день, ближе к вечеру, на порог палатки ничего не подозревавшей Вики легла длинная тень Фэрфакса. Он обратился к ней:
— К нам на выходные приедет гость. Некий мистер Свендсен. Он пробудет здесь всего несколько дней, так что, я полагаю, мы поселим его в вашей палатке на это время.
Она уже не слышала последовавших за этим слов профессора Элвиса: «Не имеет смысла ставить палатку на такой краткий срок».
Черты лица Гранта помутились и поплыли перед ее глазами. Она была шокирована до такой степени, что молчала, не замечая его недоуменного выражения. Ее накрыла волна страха, она словно потеряла способность говорить или спорить, лишь смотрела бессмысленным взглядом на отца.
На секунду его лицо осветилось злорадной усмешкой. Затем он снова стал серьезен и сказал, глядя ей прямо в глаза:
— Свендсен звучит как шведская фамилия. Советую освежить в памяти шведский язык, юный Эллис.
Глава четвертая
— Будь серьезен, папа. Мне не до шуток!
— Умерь свой голос, Вики, если не хочешь, чтобы тебя услышал весь лагерь.
Вытянувшись на кровати, Эндрю Харвинг рассматривал бледное, расстроенное лицо Вики с таким невозмутимым спокойствием, что ей хотелось закричать. Несколько часов после того, как Грант объявил ей о своем решении, промчались для нее, словно окутанные туманом. Теперь она чувствовала, что нервы ее
