еще в брюках и рубашке. Она потянулась, чтобы расстегнуть пуговицу, но он поймал кисть ее руки в свою ладонь и, поцеловав, прошептал:
— Не сейчас.
— Райан, я не понимаю…
— И не надо. — Он приблизил свои губы к ее глазам и едва-едва коснулся век. — Это все ради тебя.
Затем его язык властно раздвинул ей губы и скользнул в сладкое тепло ее рта.
Она чувствовала его учащенное сердцебиение. Исходящие от него токи заряжали Бекки желанием такой силы, что, казалось, все ее нервные окончания напряжены до предела. Его пальцы исследовали каждый дюйм ее тела, и от нежных прикосновений кровь в жилах превращалась в расплавленную патоку.
Когда он накрыл ладонью ее грудь, белоснежная, округлая плоть точно ожила и расцвела от тепла его руки, сосок напрягся, отвечая на искусную игру его пальцев. Райан наклонил голову и по очереди взял в рот каждый из розовых бутонов, с тихим стоном посасывая и доводя Ребекку почти до исступления.
Его рука продолжила свой мучительный путь и скользнула в гладкую прохладу узкого пространства между ее ногами. Бекки почувствовала, как его ладонь накрыла мягкую выпуклость ее сокровенной женственности, от которой его отделяла всего лишь полоска беззащитно-тонкой ткани.
Внезапно все внутри у Ребекки распалось на множество ярких осколков, когда неумолимые пальцы проникли под кружевную материю и добрались до шелковисто-влажной плоти, тронули крошечный бугорок… взад-вперед, вокруг, тогда как язык в точности воспроизводил те же самые ласки с тугим соском.
Бекки задохнулась под накатившей на нее волной чувственного безумия. И когда ей уже казалось, что она больше не выдержит эту сладкую пытку, ее пронзило такое острое наслаждение, она вскрикнула, выгнулась дугой, и в следующую секунду весь мир исчез, растворился в густом облаке бурного восторга.
У Ребекки даже выступили слезы на глазах, и Райан нежно слизал их языком.
— Все еще боишься? — спросил он вибрирующим от неутоленной страсти голосом.
Она медленно покачала головой.
— Если только саму себя.
Открытие, как ее тело может реагировать на его умелые ласки, действительно немного пугало ее. И в то же время возбуждало сильнее.
Он издал гортанный смешок и выключил свет.
В темноте Бекки услышала шелест его одежды. Затем почувствовала тепло его обнаженного тела на своей коже, когда Райан снова заключил ее в свои объятия.
Целуя Ребекку, он взял ее руку и направил ее в импровизированное путешествие по своему телу, по гладкой, великолепно вылепленной груди, упругому животу и наконец подвел к бедру. Райан слегка дернулся, и, повинуясь его невысказанной просьбе, она передвинула свою ладонь ниже и робко коснулась горящего факела.
— Я не хрустальный, — промурлыкал он, когда губами начал мучительно-медленный подъем по ее шее.
— Боюсь сделать тебе больно.
Бекки почувствовала, как его губы расплываются в улыбке.
— Если сделаешь, обещаю, я закричу. — Его голос внезапно совсем осип. — О Боже, Бек, да… Да!
Ребекка почувствовала, как ее тоже накрывает волна неописуемого блаженства, поэтому, когда его руки приподняли ее бедра, в предвкушении полного соединения она буквально жаждала его принять. И он заполнил ее собой так, как она и не смела мечтать. Бекки замерла.
Моментально Райан остановился.
— Что с тобой, родная? — Его голос срывался от нетерпения. — Я тоже боюсь, что сделаю тебе больно, счастье мое.
Она приподняла бедра ему навстречу и услышала его стон.
— Только если остановишься, — выдохнула она. Сначала Райан был очень нежен, но нежность слишком хрупкий цветок, чтобы выдержать жар их испепеляющей страсти. Чуть слышно вскрикнув, она обхватила его ногами, вбирая в себя как можно глубже. Сквозь слезы Ребекка пыталась произнести то единственное, милое сердцу имя, но получался только какой-то странный набор бессвязных звуков.
Они слились, как сливаются капли росы. Их поднял и закружил ослепительный круговорот, унося с собой все выше и выше в космическую даль, где существует лишь любимый голос, как магическое заклинание повторяющий ее имя.
Когда бешеный вихрь утих, Бекки лежала, истощенная, в его объятиях, а голова покоилась у него на груди. И единственным ее желанием было навсегда остаться окутанной кольцом этих сильных рук. Но вдруг она осознала, что Бизер напряжен, и не разделяет с ней ленивой истомы. Он попытался осторожно пошевелиться и сжал зубы, сдерживая стон.
Ребекка села.
— Райан, милый, что с тобой?
— Ничего. — Его голос был резковатым от боли. — Сейчас все будет в порядке.
— Боже, твоя спина! — Бекки безумно испугалась за него. — Это я виновата, совсем не подумала, как ты будешь мучиться!
— Совсем чуть-чуть. — Он улыбнулся и провел рукой по ее щеке. — Но счастье быть с тобой, пусть даже всего одну ночь. Это стоит любых страданий, поверь.
— Я сейчас принесу что-нибудь: воды, обезболивающего.
Бекки дотянулась до ночника и включила свет. Райан быстро натянул на себя простыню.
— Нет, ничего не надо. И… выключи свет. Пожалуйста.
Ребекка непонимающе посмотрела на него, затем вспомнила о скрытых шрамах, разрушивших его мечты о счастье. Шестое чувство подсказало ей, что надо делать.
— Райан, ты видел меня обнаженной, — мягко сказала она. — Вполне справедливо, если я попрошу тебя о той же привилегии.
Его лицо стало пепельно-серым, блестящим от пота.
— Ты не понимаешь…
— Понимаю. — Она наклонилась и коснулась губами его губ. — Понимаю.
Ее губы двинулись вниз по его шее, вбирая в себя солоноватый привкус его кожи, и словно бабочки запорхали по гладкой равнине его груди, перелетая от одного оливкого соска к другому.
— Ну, как, хорошо? — Она подняла голову и улыбнулась.
— Хорошо? — напряженно переспросил Райан. — Для девушки, которая живет с писателем, у тебя, довольно скудный вокабуляр. Бекки, ты уверена?
— На двести процентов.
Ребекка продолжала свой путь, отодвигая льняную простыню. Она провела кончиками пальцев по его ребрам и почувствовала, как сжались его мышцы в ответ на ее прикосновение.
У него было великолепное тело, спортивное, твердое. Ее исследующая рука достигла бедра, и пальцы наткнулись на первую сморщенную ткань.
— Бекки…
— Тсс!.. — Бекки приложила указательный палец к его губам. А другой рукой потянула за край простыни, полностью открывая изрубцованные темно-бордовые линии, крест-накрест исполосовавшие его бедро.
Райан напрягся, ожидая ее реакции и опасаясь заметить хотя бы малейший намек на нерешительность, сомнение.
Нежно погладив каждую из отвратительных зарубин рукой, Бекки склонила голову и начала их целовать.
Райан молчал, чувствуя токи новой жизни, которую вдыхала Ребекка в мертвые клетки.
Вскоре ее губы и язык стали безрассудно смелыми, он расслабился и снова начал шутить:
— Предупреждаю, Бекки, еще немного, и твой акт сочувствия грозит превратиться в нечто совсем
