оценивающим взглядом темно-зеленый шелковый костюм от Готье, с одобрением улыбнулась.
— А я знаю, кто вы, — спокойным тоном произнесла Маргарет. — Вы — Джина Армонти.
Джина Армонти… Бывшая супермодель, а потом актриса и бывшая подружка Роберто. Почему она здесь? Что делает на вилле? Сердце набирало обороты.
— Я польщена. — Джина засмеялась. — А вы, дорогуша, явились для всех нас сюрпризом. — Она посмотрела на Роберто и состроила капризную гримаску. — Знаешь, дорогой, поначалу отец был жутко недоволен.
— А он всегда мною недоволен! — фыркнул Роберто и, чуть помолчав, спросил: — Где он?
Джина пожала плечами.
— Наверное, в большой гостиной. По случаю счастливого воссоединения семейства. Роберто, обещай мне, что не станешь с ним ссориться. — Она прищурилась. — Хотя теперь ты женатый мужчина и, верно, стал паинькой.
— Мы немного устали с дороги, — вмешалась в разговор Маргарет. — Хотелось бы принять душ и переодеться.
— Разумеется. — Джина обратилась к Роберто. — Дорогой, твои комнаты, как всегда, в западном крыле. — Она выдержала паузу. — Как, по-твоему, где нам разместить Маргариту?
— Моя жена спит со мной, — холодным тоном сказал Роберто.
Вскинув черные брови, Джина улыбнулась.
— Как мило… и так по-семейному. Дорогуша, примите мои поздравления! Вам удалось его укротить. — Понизив голос, доверительно сообщила: — Помнится, раньше Роберто терпеть не мог спать не один.
Маргарет улыбнулась и небрежным тоном заметила:
— Вот как? Кто бы мог подумать…
Словно во сне она шла рядом с Роберто по бесконечным коридорам, а в душе боролось два чувства — гнев и изумление.
Наконец, Роберто отворил резные дубовые двери и, пропустив жену вперед, зашел вслед за ней.
Маргарет огляделась. Просторная гостиная, драпированная в бежевых тонах, с низким уютным диваном и креслами вокруг стола из толстого темного стекла в форме шестиугольника. За приоткрытой дверью — спальня с огромной кроватью, накрытой оливковым покрывалом, а в изножье — как дань традиции старинный массивный сундук.
Роберто распахнул дверь в углу.
— Ванная. Думаю, там ты найдешь все необходимое.
— Все? — повторила Маргарет, и голос у нее дрогнул. — Роберто, нам нужно поговорить.
Он стянул пиджак и бросил на спинку кресла.
— Рита, мы устали с дороги, настроение ни к черту, а мне еще предстоит нелегкий разговор с отцом. Давай отложим дискуссию на потом.
— Извини, Роберто, но, мне кажется, я имею право знать правду. — Маргарет начала раздеваться.
— Ну и какую же правду ты хочешь узнать? — На скулах Роберто заходили желваки.
— Ты и Джина… вы были любовниками. И это ты не скрываешь. — Маргарет смотрела на мужа в упор.
— Не скрываю, — невозмутимым тоном подтвердил он. — А тебе не кажется, что обсуждать наши с ней отношения несколько поздновато?
— А теперь я вижу ее у тебя в доме. — Маргарет развела руками. — Изволь объяснить, что она здесь делает?
— Живет с моим отцом, — с неохотой ответил Роберто. — Ну что, Рита, надеюсь, теперь тебе все ясно?
Маргарет покачала головой.
— Значит, когда ты порвал с Джиной, ты… передал ее отцу? Так?
— Нет, не так. Джина принимает решения сама. И отец, кстати сказать, тоже.
— А ты… ты ее любил?
Роберто ухмыльнулся.
— Дорогая моя, ведь ты ее видела. По-моему, нетрудно догадаться, как я к ней относился раньше.
— А сейчас?
— Сейчас я с тобой.
— Почему ты на мне женился?
— По ряду причин. — Роберто окинул жену, стоящую перед ним в роскошном нижнем белье, долгим взглядом, и в его глазах вспыхнуло желание. — Хотя бы потому, что ты чертовски соблазнительная. — Стремительно шагнув к ней, он схватил ее в охапку и понес в спальню.
— Отпусти меня! — Маргарет пыталась вырваться. — Сию секунду отпусти!
— С удовольствием! — Роберто положил ее на кровать и лег сверху, одной рукой расстегивая брюки, а другой, держа ее, за запястья.
— Нет! — Маргарет сделала еще одну безуспешную попытку. — Как ты смеешь! Я тебе не позволю…
— Не позволишь? — В глубине его глаз таился смех. — Интересно, Рита, как у тебя это получится?
Он наклонил голову, отодвинул губами кружево лифчика и принялся ласкать языком грудь, а рука его тем временем скользнула под шелковые трусики.
Через минуту Маргарет обвила его шею руками и, выдохнув его имя, раскинула ноги.
— Роберто, пора вставать… — пробормотала она, лежа под ним в полном изнеможении.
— По-моему, сладкая моя, я изобрел новое средство от усталости. — Он чмокнул ее в кончик носа. — Пожалуй, я его запатентую. Что скажешь?
— Что скажу? Ты сделаешь на нем состояние. А вот я больше ни рукой, ни ногой… Хочу спать!
— Увы! Спать будешь потом. А сейчас мигом в душ и в гостиную, знакомиться с отцом. — Он сел, откинул со лба влажные пряди и, помрачнев, добавил: — Он не любит ждать. — Чур, ты первый!
Маргарет смотрела, как Роберто идет в ванную, и, когда за ним закрылась дверь, сладко потянулась и расплылась в блаженной улыбке.
Внезапно в душу закралось сомнение. А чему она радуется? Ведь она так ничего и не узнала ни про Джину, ни про ее отношения с Роберто — ни в прошлом, ни в настоящем…
Ловко же он заморочил ей голову! Еще бы, сегодня он был с ней пылок и нежен, как и прежде… Но она все равно хочет получить ответы на свои вопросы. И она их получит!
Когда они вошли в большую гостиную, Джакомо Феррата стоял спиной к ним у окна на фоне залитого солнцем моря.
Он обернулся и взглянул на них, сдвинув седые брови. Казалось, вся его мощная фигура излучает неодобрение.
Чуть ниже сына ростом, но более плотного телосложения, с густой седой шевелюрой и пронзительными карими глазами… Красивый мужчина, решила Маргарет, подходя к нему вместе с Роберто, но все равно не могла понять, почему Джина поменяла сына на отца.
Гостиная была обставлена строго и со вкусом. Ничего лишнего: огромный стол со стульями, резной буфет и сервировочный стол, люстра венецианского стекла, а над камином большой портрет темноволосой светлоглазой женщины — судя по всему покойной Памелы Ферраты.
У камина стояла высокая пожилая дама, а рядом с ней юная кареглазая брюнетка. Если бы не ее недовольная мина, она была бы прехорошенькой.
Остановившись шагах в двух, Роберто наклонил голову и сдержанно приветствовал отца:
— Здравствуй, папа. Ну, вот мы и приехали…
Не удостоив Маргарет взглядом, Джакомо Феррата обратился к сыну на родном языке:
— Сначала я угробил полгода на то, чтобы отговорить дочь выходить замуж, черт знает за кого, а теперь еще и ты! Роберто, у меня были на твой счет совсем другие планы.
