Антонелла услышала, как дверь ванной открылась, но не подняла глаз. Сердце ее забилось быстрее. Девушка начинала привыкать к этому, хотя ей не нравилось, что она не может контролировать свою реакцию на Кристиано.
Принц по‑прежнему был без рубашки, белая повязка светилась в темноте, как маяк. Кристиано приоткрыл дверь спальни. Порыв ветра влетел в комнату и почти потушил свечу. Он захлопнул дверь, и свеча снова замерцала.
— Очень плохо, да? — поинтересовалась Антонелла и тут же поняла, что задала глупый вопрос. Разумеется, плохо — ведь дерево проломило крышу.
— Буря гонит в нашу сторону сильный дождь. Думаю, еще несколько часов он будет лить без перерыва. — Кристиано вытащил из сумки чистую рубашку, надел через голову.
— Дверь спальни не выдержит?
— Скорее всего, нет.
— Может, нам лучше перейти в ванную? Или в гардеробную? По крайней мере еще одна преграда для урагана.
Он кивнул:
— Разумно. Гардеробная лучше всего. В ней нет световых люков, которые могут разбиться.
Им не понадобилось много времени, чтобы собрать свои скромные припасы. Антонелла старалась не думать о том, каково ей придется, когда она окажется запертой в маленьком помещении вместе с Кристиано. Но она справится. Надо просто напоминать себе, что могло быть и хуже.
Казалось, они перенесли в гардеробную все необходимое, но Кристиано притащил еще и одеяла с подушками. Антонелла устроилась на подушке, прислонилась спиной к стене. Веки ее были тяжелыми, но уснуть она не могла — была слишком взвинчена.
Тот поцелуй… Как ни пыталась она отодвинуть от себя это воспоминание, все время чувствовала губы Кристиано на своих губах, его язык, ласкающий ее, его руки на своей разгоряченной коже.
Она хотела его. И все еще хочет. Это приводило ее в замешательство, выбивало почву из‑под ног. Если бы она не остановила Кристиано, что бы они сейчас делали? Все еще занимались бы любовью? Или спали бы? Лучше бы она никогда не видела его обнаженным, потому что теперь очень легко было представить Кристиано, лежащего рядом с ней. Представить гладкую, загорелую кожу, бугрящиеся мускулы, плоский твердый живот, который так и манил прильнуть к нему, хорошенько исследовать его.
— О чем ты думаешь, Антонелла?
Девушка вскинула голову, встретилась с ним взглядом. Ее уже не удивляло, что она, как в зеркале, видит в его глазах отражение своего желания.
— Я думала о том, как бы мне хотелось оказаться сейчас дома, в своей постели. С Бруно.
— Бруно? Это один из твоих любовников?
Антонелла рассмеялась:
— Бруно — моя собачка. Он свет моей жизни, и я скучаю по нему.
— Ты думала о собаке? — недоверчиво переспросил Кристиано. — Вот уж никогда бы не догадался.
— Значит, ты не все знаешь, верно?
— Не все, нет. Но то, что знаю, я знаю хорошо.
— И все равно ты можешь ошибаться.
— Что за собака? — полюбопытствовал Кристиано.
— Бруно — шпиц. Он очень умный.
Рот Кристиано скривился, но она с облегчением поняла, что это всего лишь шуточное презрение.
— Девчоночья собачка!
— А у тебя, полагаю, огромный пес ростом с пони, да? Такой, которого можно оседлать и прокатить ребенка?
— Вообще‑то у меня кошка.
Такого Антонелла никак не ожидала.
— Кошка? Серьезно?
— Скарлетт, кстати, покрупнее твоего Бруно.
Она непроизвольно хихикнула:
— Ты назвал кошку Скарлетт? — Вот так неожиданность!
Кристиано ответил ей с улыбкой, от которой у нее перевернулось сердце:
— Скарлетт О’Хара, эгоцентричная красавица южанка. — Его улыбка стала грустной. — Кошка принадлежала моей жене. Джулианна родом из Джорджии, и «Унесенные ветром» — ее любимый фильм.
— О… — Антонелла старательно разглаживала рукой платье. Почему он так откровенен с ней? А ведь раньше злился.
Когда она думала о Кристиано ди Саваре как о враге, то могла бороться со своим влечением к нему. Но сейчас рядом с ней сидит человек, потерявший жену. Сексуальный мужчина, нежный и заботливый. У него есть кошка Скарлетт О’Хара, и он знает, что она названа в честь главной героини «Унесенных ветром». Боже мой, это уж слишком!
— Скарлетт уже старая, — продолжал Кристиано, — и ужасно избалованная. Я просто не могу ей отказать, когда она просит вкусненького.
Невозможно представить себе, чтобы жесткий, безжалостный человек баловал кошку лакомствами.
— То есть она из тебя веревки вьет? — предположила Антонелла.
— Да.
— Я никогда не слышала о гибели твоей жены. — Антонелла решилась высказать то, что было у нее на сердце. — Ты можешь мне не верить, но я никому такого не пожелала бы.
Он закрыл глаза и промолчал. Девушка готовилась прилечь и попробовать уснуть. Усталость брала свое, и ей хотелось позабыть про переживания последних часов. Может, когда она проснется, ураган ослабнет, и они смогут выбраться отсюда.
В желудке у нее громко заурчало, и она непроизвольно прижала ладонь к животу.
— Почему ты не сказала, что хочешь есть? — спросил Кристиано.
— Да я и сама только сейчас это поняла. — И то была чистая правда. Весь день ей было не до еды.
Он взглянул на часы:
— Завтрак был давно. Нам надо поесть, хотя придется экономить.
— Сколько, по‑твоему, мы здесь пробудем?
— Надеюсь, не больше пары дней.
У Антонеллы перехватило дыхание. Пара дней? Здесь? С Кристиано? Да поможет ей небо!
Он откупорил бутылку с вином и налил каждому по бокалу. Потом взял маленький нож и отрезал несколько кусочков колбасы.
— Сыр? — предложил он.
— Я воздержусь.
Кристиано покрыл тонким слоем сыра из аэрозольной упаковки кусок колбасы на крекере и отправил все это в рот.
Антонелла выпила немного вина, радуясь, что хотя бы его у владельца виллы приличный запас. Вообще‑то она трезвенница, поэтому ей много не понадобится, чтобы расслабиться. А сейчас именно это и нужно.
— Ты так и не рассказала мне о Монтеверде, — заметил Кристиано несколько минут спустя. В тоне его звучала заинтересованность, но одновременно чувствовалась чуть заметная напряженность, которой не было еще несколько минут назад. Словно он принял какое‑то решение.
— Рассказывать особенно нечего. Все очень похоже на Монтероссо.
— Да, но Монтероссо не находится на грани разорения.
Антонелла чуть не поперхнулась вином.
— Не знаю, с чего ты это взял, — осторожно начала она, — но сейчас, когда Данте стал королем, у
