того, чтобы обнюхать. Очевидно уловив знакомый запах хозяйки, собака окончательно успокоилась и принялась вполне дружелюбно вилять хвостом.
— Давно бы так! Надеюсь, теперь мы друзья? — Мэк готов был поклясться, что пес его понимает и, более того, согласен на его помощь!..
Пройдя через всю квартирку, он бережно опустил Тедди на кровать. Прежде всего она должна согреться, а для этого ее надо раздеть. Мэк расшнуровал и скинул на пол промокшие сапожки, стянул перчатки и шарф, снял и пальто, предварительно со всей бережностью освободив из рукавов безвольные руки Тедди. Она застонала, но так и не очнулась.
— Вот что, старина, — Мэк оглянулся на собаку, — ты отвернулся бы, что ли… Я тоже отвернусь.
Лайка, усевшись у двери, лениво зевнула.
— Хотя, с другой стороны, ты сто раз уже все видел, везунчик!.. — Мэк помедлил, будто не решаясь прикоснуться к той, что целиком была в его власти. — Тедди! — неуверенно окликнул он, прежде чем продолжить начатое. Ее одежда была влажной и прохладной, и это придало ему решимости: не хватает еще, чтобы из-за его мальчишеской робости она вдобавок ко всему простудилась!
Расстегивая пуговку за пуговкой, Мэк не переставал восхищаться нежной кожей, такой шелковистой на ощупь, не мог надышаться ее запахом, буквально сводившим его с ума. Ему ничего не стоило представить, как их тела соприкасаются и это чудо по имени Тедди всецело принадлежит ему… и никому больше… навсегда…
Нет, это невозможно! Он никогда не повторит совершенной однажды ошибки. Два года назад они с партнером работали в отделе по борьбе с наркотиками. Работали под прикрытием. И была женщина, заставившая его потерять голову до такой степени, что он чуть было не провалил всю операцию. По сей день он слышит пронзительный свист пуль, изрешетивших Блейка — старого и верного партнера, лучшего друга… Блейк выжил, но Мэка не покидало чувство вины: он сам должен был расплатиться за собственную слабость, а не подставлять под выстрелы того, кто на него положился. Потому он и подался в детективы- одиночки, что взял себе за правило отвечать только за самого себя. Некому винить, если что, и не перед кем виниться. Или пан, или пропал…
— Алан? — Мэк был уверен, что не ослышался. Тедди, не приходя в себя, произнесла именно это; брови сошлись к переносице, лицо исказила страдальческая гримаса, будто ей снится дурной сон. — Алан?..
«Кретин! — обругал себя Мэк. — Распустил нюни, размечтался… Опомнись и взгляни на вещи трезво!» Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Стараясь не смотреть на Тедди, раздел ее и уложил под одеяло, для тепла подоткнув его со всех сторон.
Итак, он забрался черт-те куда в горы, и высота повлияла на него так, что он опять готов забыть обо всем ради той, что, даже без сознания, не перестает грезить о покинутом женихе…
Глава третья
Ей снился отцовский дом, комната, в которой она прожила последние три года. Вот она спускается по широкой лестнице в просторный холл. В руках у нее тяжелый чемодан, через плечо перекинут ремень дорожной сумки. У входной двери нетерпеливо поскуливает Боуги в предвкушении прогулки.
Она пока не знает, куда именно отправится, но знает точно, что непременно должна уехать — прочь из дома, из Денвера и, прежде всего, подальше от Алана. Когда отец отказался прислушаться к ее опасениям, она наспех сочинила какую-то небылицу про несуществующую подругу где-то за городом, которую нужно срочно навестить. Она не хотела, чтобы отец беспокоился, но еще меньше хотела, чтобы он продолжал вмешиваться в ее личную жизнь, вынуждая пойти на примирение с Аланом, этим «золотым мальчиком».
Она садится в машину. С ней Боуги. Джип трогается с места. Почему-то они едут в сплошном тумане… Откуда туман в январе?..
Вдруг из вязкого свинцового марева появляется Алан и встает у них на пути. «Я никуда не пущу тебя, Тедди!» — кричит он, поднимая руки и скрещивая их в запрещающем жесте. У него совсем чужие, выжженные яростью глаза: из светло-серых они стали почти белыми.
Тедди пытается затормозить, но тормоза не работают, их попросту нет, и она тщетно ищет ногой спасительную педаль, опять и опять попадая в пустоту.
Джип проезжает сквозь Алана, и она понимает, что это — сон, и чей-то странно-знакомый голос зовет ее по имени: «Тедди!»
— Тедди? Ты слышишь меня?
Горячая и твердая рука ложится ей на плечо. Нет, это не сон. Она распахивает глаза и тут же зажмуривается от неожиданно яркого света.
— Алан?!
— Чшш… — успокаивает ее голос. — Это не Алан. — И она почти уверена, что слышала этот голос раньше. Но когда глаза привыкли наконец к свету, она увидела… незнакомца.
— Кто вы такой и что вам нужно? — Она натянула одеяло до самого подбородка.
— Все в порядке, не пугайтесь! — Неизвестно почему, но она сразу поверила, что бояться не стоит. Незнакомец, чтобы не смущать Тедди и дать ей получше его рассмотреть, отступил от кровати и протянул для пожатия руку: — Меня зовут Мэк Карлино.
Отвечая на приветствие, Тедди поразилась контрасту своей бледности и его почти не тронутого зимой загара, но еще больше — той естественности, с какой легла ее хрупкая ладошка в широкую и сильную мужскую ладонь, и непреодолимому желанию затянуть пожатие как можно дольше, чтобы продлить ощущение тепла и надежности и почти физического удовольствия от близости этого знакомого незнакомца.
— Я помню вас… Вы были в баре.
Мэк Карлино молча кивнул головой.
Как она могла не узнать его сразу?! Этот мощный разворот плеч, эти волосы, что черны как вороново крыло, и проникающий в самую душу взгляд… Эта подлинно мужская привлекательность, которую он буквально распространяет вокруг себя, паутиной обволакивая каждого… нет, каждую, кто осмелится заглянуть в бездонную черноту этих глаз.
Да, конечно же, именно его она и видела вчера, но убей не может понять, с какой стати он оказался в ее доме с утра пораньше?
— Вы помните, что случилось вчера?
Господи, какой волнующий голос! У Тедди по спине побежали мурашки — такое ощущение, будто вдоль позвоночника прошлось мягкое страусиное перо…
— Да, помню. — Она прикрыла глаза. — Авария. Кажется, я неудачно повернула?
— Вы врезались в дорожное ограждение и угодили в сугроб. — Карлино стоял все так же поодаль от кровати, держа руки в карманах джинсов и раскачиваясь с пятки на носок и обратно: вверх-вниз, вверх- вниз…
И вдруг Тедди все вспомнила: прощание со Слаем, короткий разговор с Марианной, заснеженные улицы Бердси и отраженные в зеркале огни неотступно следовавшей за ней неизвестной машины.
— Вы ехали за мной! — в ее голосе зазвенели обвиняющие нотки.
— Ну, не то чтобы за вами… — Произнесенные с ленивой растяжкой слова мало походили на оправдание.
— Хотите сказать, что нам случайно оказалось по пути? Да в этой стороне нет ничего, кроме нескольких пустующих домиков! Придумайте что-нибудь более правдоподобное, Мэк Карлино.
— Пожалуйста, зовите меня просто по имени, — невозмутимо попросил Мэк. — Вы неудачно повернули, я же вообще ошибся поворотом.
— Значит, «ошиблись», — Тедди постаралась вложить в голос весь свой сарказм, и у нее получилось.
— Представьте себе. — Мэк ее сарказма просто не заметил. — Разметка здесь никуда не годится. Вот
