— Я больше не стану предупреждать вас, Причард, — заявила домоправительница, не обратив никакого внимания на протесты поварихи. — Вам это ясно?
— Так же ясно, как и то, что у вас уродское лицо! — парировала повариха. — Я расскажу об этом Самому, понятно?
Миссис Мэджин рассмеялась, и смех ее был безжалостен:
— Идите и жалуйтесь хоть сейчас. И не забудьте попросить Самого, чтобы он не возвращал вашего Яна в Ирландию, а то он собирается это сделать.
«Вот гадюка!» — возмутилась Виктория, прекрасно зная, что Хантер отнюдь не намерен сдать сына миссис Причард властям.
— Вы лжете! — выпалила миссис Причард.
— Я?!
Звук удаляющихся шагов свидетельствовал о том, что домоправительница сочла нужным прекратить стычку.
— Чтоб ты провалилась в ад к дьяволу! — прокляла ее миссис Причард настолько громко, что ее слова услышала и Виктория. Услышала она и ее клятву добиться справедливости, если с Яном что-нибудь случится.
Виктория ждала выговора от Хантера за то, что она так легко позволила Пэгги запустить свои коготки в Тэппинга. Поэтому она была озадачена, когда он воспринял это известие спокойно.
— Это не ваша вина, — заверил он ее. — К тому же я уверен, что он сумеет постоять за себя.
Виктория не разделяла этой уверенности: вечером она видела, что показная невинность Пэгги очаровала Тэппинга.
— Им занялась настоящая профессионалка, — напомнила Виктория.
Хантер хитро улыбнулся:
— Я бы все-таки не тревожился из-за этого.
Виктория взглянула на прикроватнуьо тумбочку и увидела, что конверт исчез. Но почему же он молчит?
Хантер разбирал остальную почту. Виктория стояла, не зная, что делать дальше.
— Вчера все… было в порядке? — спросила она после показавшегося вечностью минутного молчания.
Хантер посмотрел ей в лицо долгим изучающим взглядом.
— Да. Благодарю за беспокойство.
— Не стоит благодарности.
«Больше он ничего не скажет». Уязвленная его полным равнодушием, Виктория не увидела причин для того, чтобы оставаться и дальше в компании Хантера.
— Если понадоблюсь, я в библиотеке, — проговорила она.
Когда Виктория была уже на полпути к двери, голос Хантера остановил ее.
— Мне нужно с вами кое о чем поговорить. Может быть, лучше всего сделать это именно сейчас.
Ее охватили смешанные чувства, и она собрала в кулак всю свою волю, чтобы не выдать любопытства: может быть, он решил наконец раскрыть свою тайну?
— Конечно, — сказала она. — О чем пойдет речь?
— Вы не откажетесь закрыть дверь?
Виктория выполнила просьбу.
— С самого начала вашей работы у меня, — сказал Хантер, — вы превзошли все мои ожидания. Нетрудно понять, почему вас так высоко ценит Эллиот.
«Не собирается ли он предварительной похвалой смягчить выговор?» — размышляя так, Виктория недоверчиво кивнула.
— Вы, может быть, знаете, — продолжил он, — что я даже разговаривал с Эллиотом о том, нельзя ли продлить срок вашей работы здесь до конца декабря вместо оговоренных двух недель.
— Да, он сказал мне об этом.
Не последует ли за этим предложение о переходе к нему на постоянную службу? Или повышение жалованья? А может быть, это даже признание, что работать день за днем рядом с ней для него сущая пытка и если она не выйдет за него замуж, то завтра он умрет?
— Я долго думал об этом, — продолжал Хантер. — Я теперь уже ходячий больной… — Он сделал паузу. Глубокая морщина пересекла его лоб. — Боюсь, что теперь планы изменились.
— Как изменились? — осторожно спросила Виктория.
За то время, что она следила за положением на рынке акций, биржа не лопнула, и, следовательно, О'Хари не разорен и не потерял возможность пользоваться ее услугами.
— Новости две: хорошая и плохая, — ответил он. — Хорошая новость — это то, что после отъезда Тэппинга я возвращу вас Эллиоту.
— То есть после Дня благодарения, — напомнила ему озадаченная Виктория.
— Да, — сказал Хантер.
— А плохая? — спросила она, надеясь, что голос не выдаст ее чувств: первая новость совсем не показалась ей хорошей.
На мгновение лицо миллионера омрачилось чувством неловкости, которое сменилось виноватой улыбкой.
— Плохая новость, Виктория, в том, что мне будет вас не хватать. Вы, вероятно, один из самых способных, самых опытных и… — он колебался, как бы подыскивая нужное слово, — самых заботливых секретарей, с которыми мне когда-либо приходилось работать.
— То, что вы сказали, оставляет без ответа совершенно очевидный вопрос.
— Да?
— Если я такая способная, такая опытная и такая заботливая… — Виктория остановилась. «Вряд ли он предлагает романтические отношения», — трезво оценила она ситуацию. И все же из-за чувств, которые Хантер возбудил в ней за последние несколько недель, — чувств, о которых он даже не догадывался, — сказанное им причинило ей глубокую боль.
Глаза Виктории встретились с его глазами. Он ждал, что она скажет дальше.
— Я совершила какой-то неверный поступок? — спросила она, ломая голову в поисках ответа.
Хантер покачал головой.
— Это не имеет отношения к вам, Виктория, — мягко успокоил он ее. — Если бы все складывалось иначе, то прямо сейчас…
На этот раз мысль не закончил Хантер.
— Что такое? — удивился Син Майкл, заметив Викторию, наблюдающую за лошадьми у изгороди пастбища. — Почему вы не в конюшне, где можно поболтать с парнями?
Виктория проигнорировала его точно так же, как проигнорировала возвращение в замок Тэппинга и его последующий деловой разговор с О'Хари, проходивший за закрытой дверью.
— Никак, вы смягчились, — сообщил о результатах своих наблюдений Син Майкл. — Не наносите словесных ударов в пах, когда вас дразнят по поводу его светлости.
— Я пришла сюда, чтобы побыть одной, — заметила Виктория.
— А я пришел сюда, чтобы поездить верхом.
Виктория отвернулась и пошла прочь. Син Майкл быстро преградил ей путь.
— О, я только хотел… — Он взял ее за подбородок так стремительно, что она не успела отвести от него глаза. — В чем дело? — спросил Син Майкл.
— Мне отказано в этом доме в одиночестве?
— Вы либо рыдали, либо чертовски плохо накрасились, — заметил он, положив руки ей на плечи.
— Прочь с дороги! — грубо сказала Виктория. — Иначе я закричу.
— А не можете ли вы закричать так громко, чтобы вас услышали в соседнем округе? Это отнюдь не подмочит мою репутацию… Мне говорят, что я внимательный слушатель.
— Благодарю за предложение, но мне действительно не хочется говорить.
