— Я его не заметила. Здесь было так много полицейских, что меня удивило бы, если бы кто-нибудь смог сюда проникнуть. Да и влияние Хантера гарантирует соблюдение определенной конфиденциальности.
— Не похоже на то, что это событие будет подано газетами как сенсация, — продолжила Дебора. — Если бы это произошло в ее собственном доме, то все вообще свелось бы к заметке на последней странице, к тому же набранной мелким шрифтом.
— Об этом я не думала, — призналась Виктория.
Теперь только до нее дошло, что, по мнению Деборы, сам факт работы миссис Мэджин у занимающего видное положение человека, жизнь которого положено освещать в средствах массовой информации, требовала уделения большего внимания ее смерти.
— Так или иначе, — ворковала Дебора, — папа просто умер бы, увидев мое имя в числе подозреваемых. Это напоминает случай, когда собирающаяся обвенчаться пара приглашает в мотель в деловой части города множество гостей, звучат фанфары, делаются фотоснимки, а затем оказывается, что и он, и она вступают в брак с совсем другими людьми.
— Понимаю, что вы имеете в виду…
— Вообще-то все это не имело бы такого значения, если бы речь не шла об алиби.
— Алиби?
— В замке я всегда с Сином Майклом, — не дожидаясь вопроса, разъяснила Дебора. — Все это узнают из газет. Правда? С папой тогда случится просто что-то ужасное. Но разве можно было бы молчать в подобном случае? Особенно если речь идет о любимом мужчине.
«Зачем она мне все это говорит?» — размышляла Виктория.
— Я только надеюсь, что в этом деле Хантер не поступит подло, — сказала Дебора. — Если он станет показывать пальцем на моего милого лишь потому, что никто не сможет подтвердить, где он был, единственное, что мне останется, — больше не бывать здесь и удерживать себя от желания снести к черту его глупую башку.
— Уверена, что дело до этого не дойдет, — ответила Виктория, вспоминая предложение кузена Хантера обеспечить друг другу алиби на эту ночь. Вполне возможно, что он был более серьезен, чем она предполагала.
— Син Майкл от этого зрелища просто обезумел, — говорила Дебора. — Я имею в виду, что он был одним из первых, кто подошел к ней. Вы знали, что она была его теткой?
Виктория кивнула. Об известном, как видно, всем она узнала только недавно.
— Мэджин всегда хотела им добра, — продолжила Дебора. — Допускаю, что она могла быть и самой настоящей стервой, когда всерьез хотела этого… Но кроме Сина Майкла и Пэгги родственников у нее не было.
— Так кто же, по-вашему, убил ее? — решила Виктория воспользоваться выводами, к которым пришла Дебора.
— Хорошо, я скажу, хотя это, может быть, и не совпадет с вашим мнением, — проговорила Дебора. — Я поставила бы все свои деньги на то, что ее убил Хантер. Это, конечно, не значит, что его мысли были заняты только подготовкой убийства.
— А каково же будет мое мнение, по-вашему?
— О, милая, между нами говоря, я видела, как он смотрит на вас, и каким взглядом отвечаете ему вы. Что-то, по-моему, в этом есть. Понимаете, как в химии: нечто вроде сшибки атомов.
Виктория отвергла такую аналогию и вернулась к первому вопросу.
— Почему вы назвали убийцей Хантера?
— Начнем с того, что это был мужчина. Правильно? Женщина либо отравила бы, либо задушила.
— А что вы скажете о Лиззи Борден?
— Вы понимаете, о чем я говорю! — настаивала на своем Дебора. — Так или иначе, это был либо Хантер, либо Чен, либо эта старая перечница — любой из них на ваш выбор.
Виктория заметила, что в своем списке Дебора весьма кстати пропустила Сина Майкла.
— А что вы скажете о Яне?
— Вне подозрений. Он кроткий ягненок.
— Ну а Тэппинг?
— А разве он не был с Пэгги за стенами замка? Мне сказал об этом Син Майкл.
— Меня просто интересовало, что
— Могу сказать только одно: все это чертовски страшно.
И ее последующие слова фактически озвучили господствовавшее среди домочадцев мнение, которое сложилось после того, как было найдено тело миссис Мэджин:
— Кто бы ни привел в движение тот рычаг, — сказала она, — он знал, что вместе с другими окажется в капкане внутри замка. Не приводит ли это вас к мысли, что он настолько дерзок, что даже не побоялся остаться на месте совершенного им преступления? — Дебора при этом содрогнулась. —
31
— Какой неожиданный сюрприз! — воскликнул Эллиот, когда утром следующего дня на пороге конторы появилась Виктория.
Одно лишь лицо его было лекарством для измотанных нервов Виктории. Ей так нужно было убедиться в нормальности внешнего мира!
— Вы не собираетесь в суд или куда-нибудь еще? — спросила она.
— Сегодня я работаю с бумагами, — ответил Эллиот, прикрывая дверь, чтобы они смогли побеседовать наедине. — Это, должно быть, судьба или везение. Вы отказались от намерения остаться в замке до конца недели?
Виктория покачала головой.
— Дело не в этом. Речь идет о… — Она остановилась, осознав, что не готова к обсуждению беспокоящего ее вопроса.
Эллиот, поднаторевший в искусстве ободрять людей, взял инициативу в свои руки.
— Поверьте, Виктория, что бы вы ни сказали, за пределы этой комнаты ваши слова не выйдут.
Она заставила себя улыбнуться.
— Я это знаю, — ответила она. — И очень этим дорожу.
— Кажется, я бросил вас в самый центр осиного гнезда, — покачал седой головой Эллиот. — Если бы мне предстояло сделать это вновь…
— … вы поступили бы точно так же, — закончила за него Виктория. — Не осуждайте себя, — твердо сказала она, а ее взгляд был прикован к тому самому завораживающему снимку на стене. Снимку замка Хантера в Ирландии.
— Как там идут дела? — спросил Эллиот. — Что-нибудь новое произошло со вчерашнего дня?
— Ожидается доклад следователя о случае насильственной смерти. Возможно, полицейские будут еще задавать вопросы: сегодня утром для беседы с Хантером приезжал сержант Дэниэлс.
— Я — выключенный телефон, — напомнил ей Эллиот. — А значит, если вам что-то нужно…
Виктория заметила на его столе сложенную в несколько раз газету.
— Вы, вероятно, уже прочли репортаж?
— Погоня за сенсацией, — отмахнулся Эллиот. — Я не обратил на него особого внимания.
— Да, но репортер постарался! — возразила она. — Привел некоторые детали убийства, перечислил имена всех жителей поместья.
У кого автор получил информацию, осталось неизвестным, и Виктория подозревала в этом чуть ли не всех.
— Сколько бы я ни беседовал с вами, у вас всегда была какая-нибудь своя версия событий, — заметил Эллиот. — И вы, видимо, хотите, чтобы я распространял именно ее?
