– Отвечаю, – сказал и Глеб перевернул карту. Это был червовый валет.
– Везет тебе, дядя, – вздохнул парень, достал из бумажника сто рублей и протянул Глебу. Глеб с довольной ухмылкой спрятал деньги в карман.
– Яша! – послышался из коммутатора высокий голос. – Пригласи гостя в кабинет!
– Хорошо, Амир Амирыч. – Парень глянул на Глеба: – Ну? Чего ждете? Топайте в кабинет, хозяин ждет.
Господин Амирханов сидел в мягком кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Его длинные черные волосы были так тщательно зачесаны назад, словно их пригладили утюгом, а потом еще отполировали бархаткой до зеркального блеска. Лицо у коллекционера было смуглое и скуластое. Одна бровь – изящная и аккуратная, словно нарисованная тонким карандашиком, – слегка приподнята вверх.
В красивых пальцах правой руки Амирханов сжимал сигарету с золотым ободком, а левой почесывал подбородок, украшенный жалким подобием эспаньолки, волоски на которой можно было пересчитать по пальцам, но такой ухоженной, словно ее выращивали в специальной теплице, пропалывая и поливая три раза в день. Да и весь Амир Амирович был такой утонченный и хрупкий, что казалось, дунь на него, и коллекционер вылетит в форточку, как обрывок паутинки. Снимай его потом с какого-нибудь дерева.
– А, Глеб Иванович! – оживился Амирханов, завидев Корсака. – Очень рад вас видеть! Надеюсь, вы без труда нашли мой офис? Присаживайтесь. Яша, принеси нам с господином журналистом по чашечке кофе. Или вы предпочитаете водку?
– Спасибо, кофе вполне подойдет, – сказал Глеб.
Глаза у Амирханова были слегка воспаленные, а веки тяжелые и красные, как будто он всю ночь плакал. Лицо слегка одутловатое, под глазами мешки, такие аккуратные и такой правильной формы, словно их специально выписали из какого-нибудь ювелирного магазина и аккуратно приделали к лицу в качестве украшения.
– Надо полагать, вы поговорили с Елизаветой Андреевной? – снова заговорил Амирханов.
Глеб кивнул:
– Да.
– По телефону вы сказали, что она готова к разговору. Но ведь она ясно дала мне понять, что не хочет продавать картину.
– Она уже в этом не уверена. Все будет зависеть от того, какую цену вы предложите.
– Гм… Женское непостоянство. И долго вы ее уговаривали?
– Меньше, чем вы думаете.
Амирханов улыбнулся и кивнул:
– Я же говорил – вы из тех, кто умеет воздействовать на женщин. Могу я поинтересоваться, где сейчас находится картина?
– Зачем вам это?
– Вопрос касается условий хранений. Если они не соблюдены, картина могла сильно пострадать.
– Картина в порядке, – небрежно сказал Глеб. – Назначайте цену.
Амир Амирович чуть склонил голову набок и спокойно произнес:
– Кажется, цену мы уже обсудили. Двести тысяч долларов. По-моему, вполне достойная сумма.
– Сумма достойная, но какая же сделка без торга? – возразил Глеб.
– Что ж, давайте поторгуемся.
– Поторговаться мы успеем, – сказал Глеб. – А для начала я хочу побеседовать с Ольгой.
На смуглом лице Амирханова отобразилось замешательство.
– С какой Ольгой? – не понял он.
– Не валяйте дурака, Амирханов. Я говорю про Ольгу Фаворскую.
– Ах про Фаво-орскую. – Амир Амировмич развел руками. – Но, дорогой мой, я с ней даже незнаком. Мы никогда не встречались лично. И уж тем более я никогда не говорил с ней о Тильбохе. Я ведь с самого начала знал, что по завещанию нынешняя владелица картины – Елизавета Андреевна.
– Откуда вы узнали про завещание? – поинтересовался Глеб.
– Вы заставляете меня повторяться. Я уже говорил – у меня есть свои источники информации.
Корсак пристально посмотрел коллекционеру в глаза:
– Ольга не отвечает на звонки, дома ее нет. Мне нужно с ней встретиться.
– Далась вам эта Ольга, – поморщился Амирханов. – Ну хотите, поклянусь здоровьем, что ничего о ней не знаю? Нет? Тогда подумайте сами – на кой черт мне связываться с Ольгой? С момента развода она не имела никаких прав на имущество Виктора. Если она избегает с вами встречаться, то это касается только вас лично. Я не лезу в чужие дела, мне и своих проблем хватает.
Глеб некоторое время сидел молча. Потом кивнул и сухо сказал:
– Хорошо. Лиза готова продать картину за полмиллиона долларов.
– Полмиллиона? – воскликнул Амирханов. – Дорогой мой, но это же безумие! Картина не стоит таких денег.
– В таком случае нам больше не о чем говорить, – отрезал Глеб и сделал вид, что встает с кресла.
– Сядьте! Сядьте, прошу вас!
Корсак сел. Амирханов несколько секунд разглядывал его молча, затем произнес серьезным голосом:
– Скажу прямо, я не уверен, что Тильбох у Елизаветы Андреевны. Покажите мне картину – тогда и будем торговаться.
– Не уверены? Но ведь вы сами позвонили Лизе.
– Позвонил, – согласился Амирханов. – Но с тех пор многое могло измениться. Скажем так, у меня есть основания полагать, что картину вы проворонили.
– Что за странное предположение?
– Повторяю – у меня есть основания так полагать. Покажите мне картину, и мы сторгуемся. Вы назвали заоблачную цену, но, так и быть, я готов ее обсудить. И еще… – Амирханов слегка наклонился к Корсаку и понизил голос: – Как я уже говорил, я щедрый человек и никогда не забываю дружеских услуг.
Корсак облизнул губы.
– Что с этого буду иметь лично я?
– Уговорите Елизавету Андреевну продать картину за триста тысяч, и сто я положу в ваш карман.
Корсак вновь облизнул губы и усмехнулся:
– Чувствую себя, как на восточном базаре.
Амирханов засмеялся:
– Но ведь я восточный человек!
– А если я не смогу достать картину? Вы что, объявите мне джихад?
Хозяин кабинета криво усмехнулся:
– Что за дикие домыслы? Нет, конечно. Между нами говоря, меня мутит от всех этих оголтелых «воинов Аллаха». Боюсь, они дальше от райских врат, чем самый отъявленный гяур, с утра до вечера пожирающий свинину. Но хватит о пустяках. Вернемся к картине. Я хочу получить ее, и я ее получу. Чего бы мне это ни стоило.
– Будьте поосторожней в выборе методов, если не хотите попасть за решетку, – посоветовал Глеб.
– Это мне не грозит. У меня слишком хорошие связи. – Он стряхнул с сигаретки пепел, снова поднял на Глеба глаза и с грустной улыбкой проговорил: – Эх, Глеб Иванович, Глеб Иванович… Скучно стало жить. Вокруг ни одного порядочного человека, одни сволочи. Впрочем, я порядочным не особо симпатизирую. В массе своей они просто неудачники и лицемеры. Вас я в виду, разумеется, не имею. При всей вашей мнимой порядочности вы такая же скотина, как и я. Ведь правда?
Глеб ничего не ответил. Амирханов откинул голову и рассмеялся отрывистым, неприятным смехом.
9
Покинув офис восточного коллекционера, Глеб набрал номер Лизы:
– Я только что был у Амирханова, – сообщил он. – Картины у него нет. Но он в курсе того, что мы ее потеряли.
– Откуда?
– Понятия не имею. Возможно, он установил за нами слежку.
