Коля смотрел на все это и думал, что в Ташкенте вот-вот пойдет абрикос, а в Молдавии черешня, а в Сухуми отпускники-северяне небось уже купаются, а в какой-нибудь Новой Гвинее — там хоть весь год из моря не вылезай…
— Ну так чего, придешь? Голос у Раисы был ранодушно-ворчливый.
Коля неопределенно шевельнул губами. С одной стороны, неплохо бы и прийти. Но с другой стороны, завтра не сегодня, мало ли, куда потянет…
— Там видно будет, — уклончиво сказал он.
— Ох и гад ты! — зло бросила Раиса, повернулась и пошла в подъезд.
Коля посмотрел ей вслед. Обиделась все же. Жаль, не хотел… А, ладно!
Он шел домой по улице, по утоптанной тропке вдоль котлована, и приятно было твердо ступать на обе ноги. Кончилась инвалидность!
Вот и работенку нашел, подумал Коля. Сторож несуществующего дома! Ничего работенка, как раз по мне…
Остановился, достал сигарету и опять спрятал: пока доставал, курить расхотелось.
За ночь в природе многое произошло. Южный ветер тугой волной подошел к городу и к утру начисто убрал безликую серую хмарь, с самого Колиного приезда вяло, но плотно лежавшую на округе. И — словно штору отдернули — ударило такое сильное, свежее солнце, что стало ясно: пришла наконец поздняя, сухая весна. Новая травка и зеленый пух на низких березах сразу стали заметны, будто вдруг, за ночь, появились.
Коля с удовольствием прошелся по городку, снес в библиотеку три очередных тома Мамина-Сибиряка и взял два оставшихся, последних.
— Читать так читать, — сказал он библиотекарше, и та улыбнулась приятельски, словно это был их пароль.
В продмаге Коля купил рыбу свежемороженую, лавровый лист, прочую мелочь и, придя домой, сочинил очень даже приличную уху. Парни схлебали ее молниеносно, а обстоятельный Жорка даже рецепт записал. Обычно он был замкнут, посматривал угрюмо, а тут наконец заулыбался.
Перед вечером Жорка ушел, а Павлик неожиданно позвал Колю на танцы.
— Да ты что? — удивился Коля.
— Пойдем!
— А юмор не получится? Я свое оттанцевал, и довольно давно.
— Во-первых, это ерунда, — возразил Павлик, — а во-вторых, анкету там не заполняют.
— Засмеют, — засомневался Коля.
— Ты же со мной пойдешь, — веско сказал Павлик.
— Ну, разве что с тобой…
Вообще-то он настроился идти к Раисе. Но ведь и парень просит…
Решило то, что Павлик был рядом, а до Раисы полтора квартала. Зовут — надо идти…
Уже на улице Павлик безразлично проговорил:
— Коль, я тебе там двух баб покажу — приглядись, ладно?
— Твои, что ли?
— Не совсем, но к тому идет. Понимаешь, они подруги.
— Да, это осложняет.
— В том-то и дело!
— А тебе какая нравится?
— Да я пока…
— Ясно. Ну а они к тебе как?
— По-моему, хорошо, — сказал Павлик.
— Обе?
— Вроде обе.
— М-да, ситуация…
— В общем, глянь, ладно?
— Это можно, — пообещал Коля.
Танцевали между двумя общежитиями, в самом пока что благоустроенном дворе — на дорожках, устланных бетонными плитами, на тротуаре, на асфальте внутреннего проезда и на пустой площадке для будущих частных машин. На балконе третьего этажа старалась магнитола. Почти все огни ближнего общежития были зажжены, и казенные лампочки, пробиваясь сквозь одинаковые розовые занавески, бросали на шевелящуюся толпу веселый и загадочный отсвет праздника.
Лавочки вокруг были заняты. Но Коля с Павликом прочувствовали момент и, едва начался новый танец, внедрились на освободившиеся места. Коля ловил доступный кайф, разглядывал танцующих — модные ребятишки! Павлик нервничал, тянул шею — высматривал свое.
Потом он исчез куда-то. Одному Коле стало еще спокойнее. Ему нравились эти танцы, ритмичная сутолока на пятачке, сладкий вой магнитолы: ведь черт-те какая даль, а люди везде люди. И приятно было смотреть на этих нарядненьких, напряженных, ждущих радостного случая ребятишек. И жалко их было — слишком уж много в этой лотерее пустых номеров.
Ладно, может, кому и повезет…
Павлик вернулся с двумя девушками. К Коле он подходить не стал, придумал похитрее: устроился на ближней скамейке — девушки по бокам — и раза два сделал Коле нервный знак бровями, вправо и влево — мол, вот они.
Коля и сам догадался, что они.
Павликовы бабы были старше его года на четыре, а может, так казалось — девчонки взрослеют стремительно. Павлик обнимал обеих за плечи — заявлял права. И все посматривал на Колю — наблюдает ли.
Коля наблюдал, но без рвения. Он сразу понял и этих подруг, и всю суть Павликова дела и теперь не столько смотрел, сколько прикидывал, как бы в дальнейшем эту суть поделикатней изложить.
Начался новый танец, и они пошли втроем, Павлик держал обеих за талии. Двигаться так было неудобно. Но нестандартная группа бросалась в глаза, и Павликовы бабы терпели ради славы.
Музыка кончилась, и они уселись на лавочку в прежней позиции.
— Кавалер у нас прямо обалденный, — сказала одна.
— Плохих не держим, — подтвердила другая, кладя голову Павлику на плечо.
Потом обе оживились, и, проследив за их взглядами, Коля увидел возникших поодаль двух молодых мужиков, рослых и чем-то похожих — может, одинаковыми, под кожу, куртками. Мужики держались несуетливо, покуривали, переговаривались, и лишь по ленивым скучающим взглядам можно было понять, что сюда они ненадолго, а главные события их вечера развернутся в иных местах. Зато Павликовы бабы засуетились.
— Радость ты наша! — сказала одна и поцеловала Павлика в правую щеку.
— Красавчик ты наш! — сказала другая и поцеловала в левую.
После чего обе встали и отошли к своим мужикам… Домой шли молча. Уже у дома Павлик глухо предложил:
— Погулять не хочешь?
Догуляли до детского садика и сели на длинное, с крокодильей мордой, бревно.
— Закурить есть? — спросил Павлик.
— Уж больно ночь хорошая, неэстетично, — шутейно возразил Коля, — уж лучше на звезды смотреть.
— Можно и на звезды, — мрачно согласился Павлик. Они все же вытянули по сигаретке. Потом Павлик сказал:
— Коль, я у тебя хочу спросить.
— Ну?
— Со мной интересно или скучно?
— Кому? Мне?
Парнишка молчал.
