восток колонны из порта — боеприпасы и пополнение для линии обороны по холму Загрос, укрепляемой с каждым днем. Пока у иранцев нет боевой авиации — эту естественную линию обороны им не взять…
В порту — его брали они, десятая группа SEAL и части MSPF[54] — был относительный порядок, спецназовцам удалось захватить порт, не допустив подрыва нефтяных терминалов и нефтеперегонного завода фанатиками из басиджей. Оба Хаммера остановились у небольшого причала, где на воде покачивалась Марка-5, основной скоростной катер американского спецназа.
Марка-5 был основным козырем американцев в этой быстрой и жестокой игре, которая велась последние несколько дней. Американские самолеты нанесли бомбовые удары по всем прибрежным портам — но у иранцев, похоже, остались еще какие-то силы москитного флота, который они развивали до войны. Легкие скоростные катера со скорострельными пушками и пулеметами, развивающие на воде до семидесяти миль в час. Противостоять им могла только модернизированная Марка пять, которые доставили в Басру самолетом С5 Гэлэкси, а потом перевезли сюда. Марка пять имела радар, превосходящий все, что было у иранцев, усовершенствованный эхолот, позволяющий прочесывать водную толщу в поисках мин и, возможно, подводных лодок противника и пять огневых точек. Носовая — вместо обычного М134 Миниган там теперь стояла артиллерийская установка Мк38, имеющая в своей основе пушку М242 от боевой машины пехоты, это единственное орудие, которое умещалось на Марке-5 и которое могло противостоять ДШК и ЗУ-23-2 иранских катеров, когда оно стреляло — лодку раскачивало от отдачи. Побортно, в дополнение к носовому орудию были установлены пулеметы М2 и гранатометы Мк19 — по одному на каждый борт. В узком, тесном пространстве между рубкой и кормовой палубой с пулеметчиками было место для восьми боевых пловцов со снаряжением. То есть — это было место для них.
Марка пять могла действовать быстро и бесшумно — но у нее был слишком небольшой запас хода, особенно с полной загрузкой, это был гепард моря, способный развить огромную скорость — но на короткой дистанции. До недавнего времени это было проблемой — но с тех пор, как на траверзе спорного морского порта Аль-Фао[55] поставили судно обеспечения USS Maryland- проблема эта была снята. Судно обеспечения служило площадкой для ударных вертолетов быстрого реагирования, боевых пловцов и таких вот боевых лодок, где они могли получить поддержку топливом и легкий ремонт. Охранялось это судно по схеме, отработанной в Черном море против куда более опасных русских боевых пловцов — боевые противоминные и разведывательные роботы в сочетании с живыми тюленями…
По переброшенным сходням, боевые пловцы перешли на Марку-пять, которая для экономии топлива не запускала турбину. За пулеметами занимали позиции бойцы второй группы транспортного обеспечения SEAL — они должны были обеспечивать переброску боевых пловцов в любую точку земного шара — а теперь сами были вынуждены вставать за пулеметы. Боевые пловцы хорошо знали своих коллег из транспортного обеспечения, поэтому продвижение к своим местам в каютах то и дело прерывалось рукопожатиями и ни к чему не обязывающими разговорами…
За штурвалом Марки пять был капитан Дик Слаггер, суровый рыбак с западного побережья, который пошел на флот, когда обанкротилась компания, на которую он работал. Капитан Слаггер был настоящей находкой для американского ВМФ — суровый, требовательный к подчиненным, готовый работать круглыми сутками без одобрительного похлопывания по плечу на каждом шагу, он быстро продвигался по службе, несмотря на то, что на флот пришел совсем недавно. Здесь он находился в качестве командира подразделения катеров, включающего в себя два катера Марка-пять со всеми средствами обеспечения, включая средства для перевозки катеров по суше.
Лейтенант Верн Трулли прошел на мостик, который, как и все помещения на этой лодке был тесным и перенасыщенным аппаратурой, пожал руку капитану. Рука капитана была бугристая и мозолистая, рука рабочего человека, совершенно не похожая на руки обычного офицера ВМФ США, которые, если им надо было сделать какую-то физическую работу, просто находили матроса и приказывали ему это сделать.
— Что нового? — спросил лейт
— Особо ничего. Эти проклятые чалмоносцы никак не успокоятся. Вчера Принстаун атаковал какую-то цель на рейде, которая на экране эхолота сильно походила на малую подводную лодку, черт бы ее побрал.
— Где-то на побережье есть их гнездо, о котором мы не знаем. Там подводный вход.
— Да, есть — подтвердил капитан — я слышал краем уха в штабе, что кое у кого родилась идея поискать это гнездо на побережье.
— Великолепная идея, мать твою! — выругался лейтенант — я готов пропустить вперед любого, кто это придумал.
— Да, великолепная идея. Надо будет остановиться по дороге и проверить, кого это там прищучил Принстаун.
— Так вот зачем мы сегодня берем баллоны…
— Да…
— Где это будет?
— Вот здесь.
Заскорузлый палец капитана ткнул в точку на планшете, отмеченную жировым карандашом.
Лейтенант посмотрел на точку — и точка ему не понравилась. Как раз в паре миль от танкерных погрузочных площадок, выдающихся далеко в море. Что там было делать иранской подводной лодке — непонятно, скорее она должна была бы охотиться на сами танкеры на фарватере, благо он узкий и не позволяет большой возможности маневра. Да и сама махина танкера — явно не то судно, которое может резко маневрировать.
— Пойдем только мы?
— Да… штаб просто хочет, чтобы мы оценили ситуацию на месте. Если там иранская субмарина потопленная — они вышлют плавучий кран и попытаются ее поднять. А если алкоголикам с Принстауна просто показалось — то мы расскажем об этом и все.
— Алкоголикам?
— Была одна история… они меня чуть не протаранили. Иди, готовься, лейтенант, сейчас отправляемся…
Марка пять пошла к выходу тихо и быстро, работая турбинами всего на треть мощности — но это было быстрее, чем некоторые старые калоши на полном ходу. Канониры на палубе надели приборы ночного видения, отчего стали похожи на фантастических насекомых, капитан ловко и быстро маневрировал по одному ему известному фарватеру, выводя лодку на оперативный простор. Иранцы, когда поняли что дело дрянь — им удалось утопить несколько судов на фарватере, в основном рыболовных траулеров — развалюх, но легче от этого не стало. Фарватер до сих пор не расчистили, несколько судов застряли в порту, два из них с грузом пшеницы, которую, чтобы не испортилась, раздавали сейчас населению. Еще на одном судне морские пехотинцы устроили плавучую казарму и штаб — но сдвинуться с места это судно не могло. Сейчас портом Бендер-е-Хомейни могли пользоваться только скоростные катера легких сил и десантно-высадочные средства.
Оба берега были темны, страшны — здесь вообще не было электричества, с наступлением ночи все погружалось во мрак. Лодка шла фарватером, потушив все огни, только в каюте было включено освещение, но не белый свет — а красный, не засвечивающий приборы ночного видения, отчего капитан и его ассистент выглядели как черти в аду.
— Пойду, немного проветрюсь… — нарочито небрежно сказал энсин Агостини, поднявшись со своего места
— Смотри не выпади за борт… — пробурчал в темноте кто-то.
Люк на палубу пахнул свежестью, морским воздухом с неизбежной здесь примесью паров нефти и гари. Лодка шла крейсерским, примерно на три пятых полного хода, чтобы экономить топливо, они уже вышли в Персидский залив, и теперь по правую руку от них было циклопическое сооружение на бетонных быках — трубопровод, идущий далеко в море, он нужен был для того, чтобы наполнять черной кровью этой земли морских левиафанов — супертанкеры, которые повезут эту нефть в Даллас. Даже ночью там горели огни, мелькали искры электросварки — восстановительные работы шли днем и ночью, мастеров наняли в основном из беженцев, которых после событий 11–12 годов на Востоке было достаточно, и которые были готовы на любую, самую опасную работу. По левому борту стремительно скользящей по водной глади Марки
