головке, она открыла глазки, осмысленно посмотрела на него, хотела что-то сказать, но сонливость снова овладела ею.
Сестра забрала у него девочку, положила в кроватку, закрепила защитную сетку и покинула палату.
Они молча бок о бок сидели возле спящего ребенка. Бледный зеленоватый свет едва освещал помещение, создавая иллюзию нереальности. Слышался только тихий звук вентилятора.
Элиот постепенно приходил в себя. Он взял руку Бритт, на что та никак не прореагировала.
— Я вам очень благодарен. Не знаю, понимаете ли вы, как много для меня значит то, что вы здесь.
— Я все понимаю, Элиот.
Он слегка сжал ее пальцы, но она на это никак не отозвалась. Ему показалось, что мысленно она находится в эту минуту где-то очень далеко, и он спросил:
— О чем вы думаете, Бритт? Пожалуйста, скажите мне.
— О своем отце, если вам интересно. Глядя на вас с Дженифер, я не могла не вспомнить о своем детстве. — Слезы застлали ее глаза и пролились, стекая по щекам. Она забрала у него свою руку, чтобы вытереть их. — Не обращайте внимания, это все только эмоции. Вам сейчас гораздо труднее, чем мне.
Как бы спасаясь от чего-то, Бритт встала, подошла к окну и, слегка сдвинув тяжелую штору, стала смотреть в темную, пасмурную ночь. Внизу были рассеяны огни Истона, вверху в прорехах туч кое-где помигивали звезды. Чувство одиночества охватило ее. Она помнила тысячу и больше таких же ночей в Маунт Айви, когда сама была ребенком. О, те одинокие ночи!..
За спиной послышался легкий звук сдвинутого стула, и Бритт поняла, что Элиот встал. Подошел он неслышно. Когда рука его легла ей на плечо, она вздрогнула, хотя это прикосновение и не было для нее неожиданностью. Рука скользнула вниз, по предплечью, а потом, сжав локоть, он повернул ее к себе. Она посмотрела ему в глаза, испытывая нелепую слабость. Глухая безнадежность, еще недавно написанная на его лице, исчезла. Не говоря ни слова, он обнял ее и прижал к себе.
Сначала Бритт будто одеревенела, но искренность его порыва сняла ее напряжение. Она обняла Элиота за плечи. А он погладил ее по голове, как раньше гладил Дженифер. Голова ее склонилась ему на плечо, она старалась не думать о том, куда это их заведет. Просто испытывала счастье. Потом вернулась тревога. Происходящее сейчас между ними слишком сильно, чтобы она могла противостоять этому, но и смириться до конца была не в состоянии.
Он поцеловал ее волосы, глаза ее переполнились слезами. Но почти сразу же они отпрянули друг от друга. Руки были последним, что их еще соединяло. Потом расстались и руки. Это было все, что она могла позволить себе, и Элиот без слов понял ее.
Еще не открыв глаз, Элиот уже вспомнил, где он, поскольку шея его затекла от неудобной позы, а тело чувствовало жесткость пластикового покрытия кушетки, на которой он вздремнул. Он посмотрел на часы: почти восемь утра. Проспал он около двух часов, после того как Бритт сменила его у постели больного ребенка. Всю ночь они не покидали девочку, дежуря и отдыхая по очереди. И вот наступило утро.
Прохаживаясь для разминки по холлу, Элиот увидел доктора Дормэнна, направляющегося в сторону детского отделения. Тот, очевидно, побывал все же дома, о чем говорили свежая рубашка и другой галстук. Заметив Элиота, врач подошел к нему и с мягкой улыбкой сказал:
— Сестры говорят, что наша маленькая леди провела сравнительно спокойную ночь.
— Сравнительно с чем?
— Сравнительно с другими пациентами, болеющими менингитом.
Они прошли в палату Дженифер, и Бритт, сидевшая склонив голову на руку, встала им навстречу. Они переглянулись взглядом людей, которые знают нечто, чего никто в мире больше не знает. Пришло утро, и они оба оказались лицом к лицу с новой реальностью. Вот только одинаково ли они к ней, к этой новой реальности относятся?
Шторы оставались задернутыми, чтобы защитить глазки Дженифер, но дневной свет все же пробивался сквозь щели. Элиот заглянул в детскую кроватку. Дженифер все еще находилась под воздействием лекарств, хотя, судя по беспокойным движениям, вот-вот должна была проснуться. Сестра, отодвинув сетку, чуть потормошила девочку, торопя ее пробуждение.
— Я понимаю, малышке Дженни хочется поспать, — сказал доктор, склонившись к девочке. — Но нам надо осмотреть ее.
Дженифер проснулась, доктор занялся ее осмотром. Элиот и Бритт молча следили за каждым его движением.
— Ну вот, малышка, теперь я могу сказать, что медицина побила противную бациллу, — провозгласил доктор. Затем, улыбнувшись Элиоту, он добавил: — С девочкой все хорошо, мистер Брюстер. Если так пойдет и дальше, то через пару дней мы сможем ее выписать.
— Так скоро? — удивился Элиот.
— Дети, мистер Брюстер, если уж начинают выздоравливать, то делают это быстро. Температура под контролем. Теперь она нуждается только в хорошем уходе. — Он посмотрел на Бритт и помолчал, прежде чем договорить до конца. Он знал, что она не мать ребенка, а дальняя родственница, и это его немного смущало. — Думаю, что вдвоем вы вполне справитесь.
Элиота все эти новости сильно ободрили. Он взглянул на Бритт, которая тоже посмотрела на него и улыбнулась.
— Неплохо бы теперь перекусить. Самое время для завтрака.
Они решили позавтракать здесь же, в кафетерии. Взяли по чашке кофе, пирожные и сели напротив друг друга за пластиковый столик в углу зала. Как бы там ни было, к ним вернулось хоть какое-то равновесие. Они, думал Элиот, перешли Рубикон. Додумывать мысль до конца ему не хотелось…
— Наверное, мы выглядим как парочка бездомных бродяжек, — сказала Бритт, пытаясь причесаться пятерней.
— Да уж, не иначе… — Элиот потер небритый подбородок. — Может, после того, как мы поднимемся к Дженифер и посмотрим, что там и как, я отвезу вас домой? Вам не мешает хорошенько выспаться.
— Больше всего я мечтаю о горячей ванне.
Их глаза встретились, и Бритт смущенно отвела свои. Он почувствовал, что между ними возникло нечто, с чем, если они не хотят причинить друг другу боль, надо обращаться весьма осторожно. Ну а сейчас от него требовалось только одно — продолжать разговор как ни в чем не бывало.
— А я, когда малость приведу себя в порядок, скорее всего предприму хорошую прогулку. Может, даже поплаваю по реке на веслах. От хороших новостей я чувствую в себе прилив энергии.
Позавтракав, они вернулись в детское отделение. Там их ожидала Моник. Она держала на руках Дженифер, пока сестра перестилала постель. Мельком взглянув на Элиота, Моник остановила насмешливый взгляд на Бритт.
— Прекрасно! Вижу, тут нашлось кому заменить мамочку. До меня уже дошло, Элиот, что здесь крутится твоя мачеха, но я не была в том уверена.
Элиот и Бритт переглянулись.
— Здравствуйте, Моник, — сказала Бритт.
Та только кивнула ей. Потом бросила короткий взгляд на Элиота, на этот раз более язвительный, и сказала:
— Поскольку я вынуждена была, бросив все, приехать сюда из-за случившегося, должна сказать тебе, что если бы Дженифер была со мной, ничего подобного не произошло бы.
— Ты лучше вспомни все те бесчисленные случаи, когда ребенок нуждался в матери, а та не имела возможности уделить ему должного внимания, — не менее язвительно ответил Элиот.
Моник ткнула пальцем ему в грудь.
— Не начинай все сначала, ты, сукин сын!
Он посмотрел на сестру, затем перевел жесткий взгляд на жену. Не время и не место заводить сейчас семейные разборки. Проигнорировав ее грубость, он спокойно сказал:
— Я понимаю, что тебе хочется немного побыть с дочкой.
Дженифер в это время закапризничала, и сестра хотела взять ее у Моник, но та отказалась отдать ей
