— Вы ждете кого-нибудь с запада? — спросил он.
— Да, — ответил далай-лама, — сегодня поздно вечером.
— Вот что вам следует ему сказать, — произнес оракул.
Через тридцать минут далай-лама кивнул и улыбнулся оракулу.
— Я отдам необходимые распоряжения своим помощникам, — сказал он, — и благодарю тебя.
Поднявшись со стула, оракул вышел из комнаты.
Лэнгстон Оверхольт воспользовался самым дальним офисом. Он разговаривал на повышенных тонах с директором ЦРУ по секретной линии.
— Я этого не приказывал, — воскликнул он. — У меня просто нет такого оборудования на территории Китая.
— Наши люди докладывают, что там около пяти сотен человек, и они продолжают прибывать, — заметил директор.
— Может, это случайность или просто ошибка? — предположил Оверхольт.
— Что бы это ни было, — сказал директор, — мне докладывают, что китайцы проявляют большой интерес к происходящему.
— А что монголы? — спросил Оверхольт.
— У меня была тайная встреча с их послом, — сказал директор. — Они хотят все переиграть по- своему.
— Что это значит? — спросил Оверхольт.
— Лучше и не спрашивайте, — ответил директор.
Впервые в жизни Хендерсон хотел приземлиться как можно скорее. На середине посадочной полосы Чак сообразил, что самолет все еще не касается земли. Резко дернув штурвал, он наконец почувствовал под собой твердую землю.
— Прошу прощения за полет, — сказал он. — Эта машина летает, как бабочка.
Кабрильо кивнул и отстегнул ремни безопасности. Пройдя в грузовой отсек, он принялся собирать свои вещи. Сложив все в сумку, он остался доволен своими действиями и вернулся обратно в кабину.
— Тебе надо будет отвозить машину обратно на юг? — спросил он пилота.
— Нет, сэр, — сказал Хендерсон. — Гэннон все продумал — компания сама заберет его отсюда. Дамы отправляются на «Орегон», а я улетаю на «С-130», как только он прибудет сюда.
Хендерсон остановил самолет.
— Порядок, босс, — сказал он, отключая мотор. Майклз открывала двери, а Пилстон просто стояла в стороне.
— У вас есть еще куча времени, пока придет «Орегон», — сказал им Кабрильо. — Я пока побуду рядом. Хэнли привезет оговоренную плату местному генералу, так что вам не о чем беспокоиться.
— А нельзя ли нам принять тут где-нибудь душ? — поинтересовалась Майклз.
— Уверен, что можно, — сказал Кабрильо, подходя к двери, — но, пожалуйста, сделайте это одновременно.
— За вами прилетели, босс, — сказал Хендерсон.
Кабрильо замер на секунду в дверях.
— Дамы, Малыш, — сказал он, улыбаясь, — до скорой встречи.
Он спустился по трапу и направился к поджидавшему его «Гольфстриму». Пилот и его ассистент стояли по обе стороны дверей. Пилот улыбнулся Кабрильо и предложил ему подниматься на борт.
— Мы готовы, сэр, — сказал он. — Добро пожаловать на борт.
— В том самолете остался мой ящик, — сказал Кабрильо. — Найдите кого-нибудь в помощь и затащите его на борт.
Кабрильо поднялся на борт и уселся в кресло. Пилоты подняли ящик с «Золотым Буддой» и закрыли двери. Через пару минут самолет уже был в воздухе.
В Новосибирске генерал Александр Кернестиков осматривал большой самолет, стоящий в ангаре аэропорта. Все было на своих местах, но кое-что не давало покоя генералу.
— Ответ все еще не получен? — спросил он своего помощника. — Если это вторжение, я должен знать, каким маршрутом нам лучше воспользоваться. Что целесообразнее: войти через Казахстан и оказаться около Китая со стороны Таченга или провести войска по Монголии к Алтаю и там уже пересечь горы, а потом быстро пройти равнины и оказаться у ЛопНура.
Помощник взглянул на генерала. В ЛопНуре находилась китайская ядерная база, и он предполагал, что там должна быть серьезная охрана. Горы были все еще покрыты снегом. Это было больше всего похоже на выбор между Сциллой и Харибдой.
— Нет связи, генерал, — сказал помощник.
— Это просто мои мысли, — тихо сказал генерал, — но мне кажется, что, пока все это закончится, мы застрянем в горах почище Ганнибала.
Помощник кивнул. Каждый хороший военный, под началом которого он служил, имел отличные познания в области истории. Он очень надеялся, что его генерал ошибается — встреча лицом к лицу с китайцами, даже при их вооружении, все равно не вызывала у него приятных мыслей.
Генерал Туден Куин предложил президенту Хинтао приемлемое решение сложившейся ситуации.
— Мы выведем из Тибета почти всех наших солдат и перебросим их под Урумчи, оставим только две тысячи солдат недалеко от Лхасы. Они смогут быть на месте завтра утром.
— Сколько? — спросил Хинтао.
— Тысяча по воздуху за несколько часов, — ответил Куин. — Танки и бронемашины проделают девятисотмильное путешествие. Двигаясь со скоростью сорок миль в час, они тоже будут здесь завтра утром.
— У нас нет никого поближе? — спросил Хинтао.
— По воздуху мы можем доставить их откуда угодно. Но нам нужна тяжелая техника, бронемашины, а с ними сложнее.
Хинтао сел в кресло и задумчиво уставился в потолок.
После кратковременного раздумья он повернулся к Легхогу Раиди Зхурену, председателю Тибетского Автономного округа, который пока еще не произнес ни слова.
— Две тысячи солдат смогут вас защитить в случае необходимости, пока мы не поставим все на свои места? Это займет пять или шесть дней, — спросил Хинтао.
— Мистер президент, — ответил Зхурен. — Многие годы Тибет жил в мире и спокойствии, не думаю, что что-то может измениться за шесть дней. А теперь я прошу меня извинить, мне пора возвращаться в Тибет.
Хинтао обернулся к генералу.
— Можете отдавать приказ.
Затем он повернулся к китайскому послу в России.
— Вы, — громко сказал он, — выясните, что там затевают русские. Если они собираются войти в Монголию, передайте, что мы этого не допустим. Однажды Монголия уже нас захватила — я не позволю этому случиться снова.
Через два часа после этого разговора китайские грузовые самолеты начали приземляться в аэропорту Лхасы и грузить войска, расквартированные по ближайшим провинциям.
Кабрильо дремал в задней части «Гольфстрима», когда вдруг ожил его мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал он, мгновенно проснувшись.
— Это я, — сказал голос Оверхольта, — у меня хорошие новости. Русский блеф сработал. Самолеты покидают Лхасу, доверху загруженные китайскими солдатами. А колонна танков только что покинула город и на всех скоростях движется вперед.
Кабрильо взглянул на свои часы.
