Таким образом, личность Гитлера вполне соответствовала духу времени. Его архаичные способности производили должное впечатление на техническое общество. 6 ноября 1933 года «при перелете из Данцига в Киль пилот Гитлера Ханс Баус, управлявший трехмоторным самолетом 'ЮнкерС D-2600' ('Мертвая петля'), потерял ориентацию. Адольф Гитлер не растерялся и узнал проплывавший внизу город Висмар, благодаря чему самолет смог благополучно приземлиться в Травемюнде. Это событие положило начало легенде о сверхъестественных способностях Гитлера».[250]
Насколько архаические способности, связанные с феноменом эйдетизма, близки к болезненному состоянию, показывает следующий случай, описанный в медицине. Джордж Лоум Борджес записал в 1942 году историю резкого развития памяти после травмы. Необразованный крестьянский парень упал с лошади и сильно ушиб голову. «В мгновение ока парализованный выучил латынь, английский, французский и португальский языки, он без проблем запоминал толстые словари, каждый лист, каждое дерево в лесу и вообще все вокруг, что только видят его глаза».
«С другой стороны, данная особенность памяти сильно затрудняет формирование и понимание общих понятий: слишком много информации хранилось в его голове. Кроме того, он вообще не мог спать». По крайней мере, этот юноша был похож на Гитлера.
Проявления примитивного в поведении современного человека давали повод для размышлений многим теоретикам, от Зигмунда Фрейда до Арнольда Гелена и от Жана Пиге до Конрада Лоренца. Они совершенно правильно обращали внимание на недостатки, которые мы унаследовали из бесконечно долгого по сравнению со всей последующей историей каменного века. Очень часто на нашу эпоху оказывают самое контрпродуктивное действие агрессивность, мифологическое мышление, вера в чудо и параноидальные связи.
Как правило, примитивное мышление сразу же разоблачает своего носителя, но иногда для этого требуется временная дистанция. Германии и миру понадобилось десять лет, чтобы безумие Гитлера стало очевидно всем. Он вновь и вновь мгновенно выдавал готовые решения и строил замки на песке. Примитивное мышление вызывает симпатию быстрыми и мнимо правильными решениями. Гитлер «весьма удачно занимался мелкими деталями, но у него отсутствовали осторожность, терпение и ясный взгляд на политику в общем».[251]
«Более разумные сторонники нацистского движения весьма рано обнаружили, что Адольф Гитлер представляет собой весьма противоречивую смесь определенных талантов с крайним дилетантизмом, невротической тенденции подменять действительность идеологическими штампами, фанатизма, эффективности и полного неприятия чужого мнения. Подобные свойства характера фюрера не только производили на окружающих впечатление, что Гитлер полностью закрыт для личного общения, но, возможно, и объясняют его неестественную способность влиять на людей».[252]
Блестящая память Гитлера, которая вовсе не являлась свидетельством высокого интеллекта, вызывала своей необычностью восхищение в обществе, где особенно ценились мелкие добродетели.
В то время немецкие должностные лица не могли не поддаться очарованию эйдетизма: государственный секретарь Майснер, который до Гитлера служил у рейхспрезидентов Эберта и Гинденбурга, отмечал, что фюрер весьма неплохо выглядит на фоне своих предшественников. Ему импонировали простой «почти аскетический» образ жизни нового главы государства и его обширные познания в области вооружений.
Другие члены старой чиновничьей элиты также находились под большим впечатлением. Министр финансов Шверин фон Крозигк вспоминал уже после войны: «Во время заседаний кабинета мне импонировала независимость, с которой он отстаивал свое мнение, и поразительная память, из которой он черпал точные и безошибочные сведения из самых разных областей знаний, случайно всплывавших в процессе обсуждения». Первый шеф гестапо Рудольф Дильс, который во времена Веймара был юристом и весьма скептически относился к Гитлеру, не мог не признать, что фюрер в точности во всех подробностях помнил доклады своего штаба, не забывая ни одной мелочи.
Выступая перед международным трибуналом в Нюрнберге, фельдмаршал Кейтель заявил, что фюрер смог добиться у него полного признания: «Гитлер в невообразимых количествах изучал книги по работе Генерального штаба, литературу по военным, тактическим, оперативным и стратегическим вопросам. Его знания в военной области были поразительны. Он был прекрасно осведомлен об организации, вооружении, руководстве и оснащении всех армий и флотов мира. Невозможно себе представить, чтобы он допустил в этой области хоть одну ошибку».
Даже генерал Гудериан, который не единожды открыто спорил с Гитлером, признавал способности фюрера. Гитлер был «очень светлая голова». В качестве основания для подобной оценки Гудериан указывал на «необычайную память», «особенно на исторические сведения, технические данные и экономическую статистику».
Однако способности Гитлера наложились на весьма порочную немецкую традицию. Его ум встретил союзников в германском генералитете, о чем с сожалением в 1945 году писал Петер Расов.[253] Спустя два года Герхард Риттер, Ханс Херцфельд, Клеменс Бауэр, Герд Телленбах и Йозеф Форг признали, что как и в роковом начале первой мировой войны «военно-технические соображения подменили политические». Фридрих Майнеке считал, что уже Фридрих-Вильгельм I обладал «современным военно-техническим складом ума». Он критически проследил эту мысль далее в истории рейхсвера и Веймарской республики.
Далекий от военной традиции Альберт Шпеер, выросший в семье состоятельного архитектора в Майнхайме, был одним из немногих, кто не восхищался талантами фюрера, поскольку смог разглядеть, что они были только проявлением специфических способностей, которые не давали возможности глубоко и серьезно изучить предмет: «Наивная радость Гитлера, с которой он теперь блистал цифровыми данными из области вооружений, а раньше хвастался своим знанием технических данных в автомобилестроении или архитектуре, со всей очевидностью обличала в нем дилетанта. Он постоянно беспокоился о том, чтобы показать себя перед специалистами равным или даже превосходящим их. Но настоящий специалист благоразумно не перегружает свою голову деталями, которые он всегда может узнать из справочника или справиться у адъютанта».
В докомпьютерную эпоху особенное уважение обществом феномена эйдетизма обусловило неожиданный взлет не только Адольфу Гитлеру. Аналогичный пример являет собой трудовой путь главного редактора «Берлинер Иллюстрирен» Курта Корффа. «Он начал свою карьеру мальчиком на побегушках и выбился благодаря своей удивительной памяти и журналистскому инстинкту. Однажды Брюдель Ульштайн поручил ему срочно добыть информацию о кораблекрушении, и Корфф с места выдал ему подробные данные, включая тоннаж судна. Ульштайн был настолько поражен, что с этого дня стал покровительствовать Корффу и обеспечил его быстрый служебный рост».[254]
Другой намного более известный и удачливый человек той же эпохи, начальник германского Генерального штаба во время первой мировой войны Эрих фон Людендорф, также был эйдетиком. О том, насколько сильное впечатление он производил на современников, можно судить хотя бы по тому, что его биография была подробно расписана в нацистских школьных учебниках. Людендорф держал в голове весь мобилизационный план германской армии, включая точное время отправления всех эшелонов, в которые грузились военные части.
Эпохальная важность эйдетизма до определенной степени объясняет успех Томаса Манна. Он был самым значительным писателем своего времени. Во время второй мировой войны он как противник Гитлера эмигрировал в США и боролся с нацистами, участвуя в работе радиостанций, которые вещали на Германию, выступая с политическими докладами.
Дневники писателя свидетельствуют, что он воспринимал Гитлера как «брата» и экзистенциального соперника. Почести, оказываемые фюреру, он воспринимал как личное оскорбление. В августе 1934 года он писал в своем дневнике: «Мне неприятно возведение на трон таких омерзительных людей, как рейхспрезидент, после чего он, очевидно, умрет». «Опасно возводить на монументальный пьедестал главы государства тварь». «Мне претит новый нимб, который окружает это ничтожество».
Голо Манн считал, что весьма опасно сравнивать нормального человека с таким преступником, как Гитлер. Однако, если оба деятеля современной истории в моральном и чисто человеческом плане стоят бесконечно далеко друг от друга, возможно провести интересные исторические параллели.[255]
