— Было.
— С кем вы ездили?
— Одна.
— Вы опять солгали. Вы были там с Дубиным? Так это или нет?
— Это мое личное дело.
Васильева еще некоторое время пыталась скрыть свою близость с Дубиным, но, прочтя его показания, вынуждена была подтвердить их правильность.
— Он знал о недостаче у вас в магазине?
— Если бы знал, то и недостачи бы у меня не было.
— Почему? Разве он мог бы помочь вам погасить недостачу?
— Я больше ничего не могу сказать, но недостачи бы не было. И зачем я не сказала ему! Вы знаете, что это за человек!
— Вы серьезно думаете, что Дубин любил вас?
— Если хотите, — да, — гордо ответила Васильева.
— Вы почерк Дубина узнать можете?
— Как-нибудь узна?ю.
Зайцев загнул лист письма Дубина так, что Васильева могла прочитать всего несколько строк.
— Читайте, какую характеристику вам дал Дубин.
Васильева быстро пробежала строчки.
— Это не он! Письмо поддельное!
— Вот, посмотрите подпись...
— А кому оно адресовано?
— В свое время узнаете. Как видите — женщине... Так почему вы не сказали Дубину о недостаче?
Васильева молчала. Следователь повторил вопрос.
— Подлец! — проговорила наконец она сквозь зубы. — Подлец, а я на него надеялась! Верила ему! Боже мой! Он еще обещал позаботиться о сыне! Мерзавец! Помогать собирался!
— Как помогать? О какой это вы помощи, о моральной?
— Какой к черту моральной! У него мои деньги!
— Какие деньги?
— Те, которые я взяла из выручки. А-а... Сейчас уже поздно об этом говорить. Скажите, он задержан? У него был обыск?
— Да, был.
— Зря. У него всё равно ничего нет. Илья не настолько глуп, чтобы хранить деньги дома. И свои и мои деньги.
— А где же он их хранит?
— Вы можете мне не верить, но я не знаю. Знаю только, что этот человек живет на Калужской улице и зовут его Аркадий. Как-то перед отъездом на юг Дубин при мне разговаривал с этим Аркадием по телефону. Спрашивал, будет ли дома. Хотел взять денег на дорогу.
— Слушайте, Васильева, всё время на следствии вы говорили неправду. Теперь вот рассказываете об Аркадий с Калужской улицы. Если хотите, чтобы я вам верил, нужно рассказать всю правду, от начала до конца.
— А если я сейчас скажу вам правду, суд учтет это? Мне снизят наказание?
— Не следует торговаться с правосудием. Конечно, чистосердечное признание будет учтено судом.
— Знаете что? Сегодня я вам не скажу. Пожалуйста, приходите завтра, и я расскажу всю правду.
Зайцев знал, что соглашаться на такое предложение нельзя. Если обвиняемый колеблется, надо убедить его давать правдивые показания немедленно, без всяких антрактов.
— Есть хорошая пословица: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Зачем завтра опять начинать всё сначала? Лучше побеседуем сегодня. Итак...
— Не прощу я Илье этого, в жизни не прощу, — всхлипнула Васильева, на этот раз, по всей видимости, искренне. — Вы хотите знать правду? Хорошо! Говорить, так говорить до конца!
Успокоившись, Васильева рассказала, что в течение длительного времени похищала деньги из кассы магазина, приходуя не полностью выручку, сдаваемую кассиром. Некоторые документы она время от времени уничтожала, заявляя сотрудникам, что сдала их для ревизии в торг. Вступив в интимную связь с Дубиным, она посвятила его в свои дела. Дубин обещал помочь, при условии организации сбыта «левых», точнее сказать, похищенных товаров. В течение некоторого времени он снабжал ее этой продукцией. Однако компаньоны тратили денег больше, нежели выручали от своих махинаций. К тому же, жулики, которые снабжали их, вскоре были арестованы. Крупную сумму, полученную авансом от Васильевой, они «отоварить» не успели. Васильева и Дубин поняли, что такую большую недостачу им не покрыть Тогда Дубин предложил изымать деньги из выручки в еще больших размерах и хранить у него. В случае ареста Васильевой он обещал употребить их на помощь ее сыну и матери.
Зайцев слушал ее, не перебивая. Всё это походило на правду. Удивительно, что Васильева ни словом: не обмолвилась ни о Комаровой, ни о Рогозиной. Следователь не забыл о кольце с бриллиантом, но у Васильевой он решил пока ничего больше не спрашивать. Сначала проверить последнюю версию! Для этого нужно было найти неизвестного Аркадия. Потом следовало поговорить с Рогозиной.
Как и следовало ожидать, Дубин заявил, что никакого Аркадия не знает. Когда его познакомили с показаниями Васильевой, он сказал:
— Ну вот, гражданин следователь, видите, что за человек эта Васильева! Сначала на Комарову и Рогозину клеветала, а теперь на меня. И я связался с ней! Боже мой! Ну неужели вы верите этому чудовищу?
Начались поиски Аркадия. В записной книжке Дубина Зайцев не нашел ни одного мужчины с именем или фамилией, начинавшейся с буквы А. Не было и никаких упоминаний об Аркадии и в переписке Дубина. Ни сослуживцы, ни соседи по квартире ничего об этом человеке сказать не могли. Жена Дубина об Аркадии не слыхала.
Оставалось одно — проверить методически, дом за домом, всех Аркадиев, имеющих телефоны. К счастью, таких на Калужской улице оказалось всего пять. Двое из них поселились здесь недавно и, следовательно, отпадали. Маловероятно, что Дубин пользовался услугами третьего Аркадия — профессора Педагогического института. Оставались двое: Аркадий Иванович Клюев — работник финансового отдела и Аркадий Константинович Воробьев — пенсионер. Познакомившись с личными делами обоих Аркадиев и с личным делом Дубина, удалось установить, что до войны Дубин и Воробьев работали в одном и том же учреждении — ОРСе Н-ского леспромхоза.
Вызывать Воробьева на допрос было бессмысленно. Получив повестку, он бы догадался, в чем дело, и перепрятал деньги. Было решено провести у него обыск.
Вечером 9 октября Зайцев вместе с Бугровым поехали к Воробьеву. Дверь открыл сам хозяин, пожилой худощавый мужчина. Прочитав постановление об обыске, он спокойно пригласил их зайти в комнаты. Когда Зайцев стал осматривать несколько окантованных фотографий, висевших на стене, Воробьев сказал:
— Да что вы стесняетесь? Рвите! Делайте обыск как следует, что это вы церемонничаете.
Зайцев понял, что денег у Воробьева уже нет.
— А что здесь у вас за документы? — спросил он Воробьева, найдя в старой корзине, среди тряпья, отпечатанное на пишущей машинке заявление. — О, да тут их немало.
Заявления. Одно подписано Васильевой, другое Крыловой. Той самой уборщицей Крыловой, которая давала следователю показания, что передавала Комаровой деньги. В этих заявлениях были написаны роли, которые должны были играть на следствии обе женщины под руководством «режиссера» Дубина.
Когда в кабинет следователя вошла Рогозина, он открыл сейф и положил на стол кольцо.
— Ваше?
Молодая женщина густо покраснела, замешкалась немного и словно бы выдавила из себя:
