может быть, всё-таки эти люди говорят правду?
Молчанов продолжал настаивать на своей невиновности, но это уже не беспокоило следователя. Он чувствовал, что находится на правильном пути.
Судьба дела решена. Призна?ется Молчанов или не призна?ется, оно будет передано в суд. Оставалось только одно — провести очную ставку Молчанова с Тараниным.
...Двое, которые недавно встречались за одним столом, снова сидели у стола, лицом к лицу. Всё, что нужно было, уже сказано. Показания подписаны. Ничего нового.
Двое молчали, и следователь, словно не обращая на них внимания, заканчивал оформление бумаг.
— Разрешите спросить, товарищ следователь... у него?
Борисов кивнул Таранину головой.
— Спрашивайте.
— Скажи, за что ты Лешку убил?
Молчанов посмотрел на Таранина, но тот не отвел взгляда. Брань, готовая сорваться с губ Молчанова, не сорвалась. Он сделал движение, словно пытаясь подняться, и вдруг как-то сник и, закрыв лицо руками, глухо зарыдал.
— Ты... ты знаешь, что меня ждет? — сипло выкрикнул он.
— Что заслужил, то и получишь, — негромко сказал Таранин, — Или ты думал, мне за тебя отвечать?.. Скажи, за что ты его?
— За что, да за что? — вдруг визгливо вскрикнул Молчанов. — Скажи ему, за что?.. А ты помнишь, куда ходил тогда? Ага, не помнишь! И я не помню, за что. Не знаю я, за что! Сколько тогда выпили... И всё ты! — со злостью продолжал он выкидывать короткие фразы. — «Давайте, ребята, по маленькой! Получку обмыть!» Обмыл!..
Заходящее солнце прорвалось в комнату сквозь густые ветви деревьев, и Таранина сейчас, казалось, более всего интересовала игра света на белой стене.
Молчанов вытер платком лицо:
— Пишите, гражданин следователь.
ГВОЗДИК
— Вот люди! — возмущенно сказал лейтенант милиции Басалаев.
Я поднял голову.
— Опять в десятом магазине у Ершовой недостача. Семьсот тридцать шесть рублей! Не успели рассчитаться за старое — снова воровать начали...
Мне было понятно раздражение Басалаева. Ведь совсем недавно он докладывал подполковнику Огородникову о десятом магазине. Я очень хорошо помню, с каким жаром Басалаев убеждал его, что эта недостача чистая случайность, что Ершова честный человек, что она просто молода и неопытна...
«Тише ты, — сказал ему тогда подполковник, — и руками перестань размахивать. Не на собрании! Согласен: возбуждать дело не следует — первый раз, да и сумма небольшая. Пускай погасит. А через месяц организуй у Ершовой внезапную ревизию. Доверяй, но и проверяй. Запомнил?»
И вот результат внезапной инвентаризации...
Басалаев положил документы в папку и направился к Огородникову. Вернулся он очень скоро, с шумом отодвинул стул и снял телефонную трубку.
— Торг? Начальника отдела кадров! Товарищ Семенов? Это лейтенант Басалаев. Немедленно направьте в райотдел милиции Ершову. Да, директора десятого магазина. Немедленно!
Басалаев быстро перелистал документы, затем встал из-за стола и прошелся по кабинету. Он был полон энергии. А тут жди, когда придет эта Ершова!
...Басалаев был переведен в наш отдел в прошлом году на место Морозова, флегматичного капитана, думавшего больше о пенсии, чем о работе. Тогда еще кто-то правильно сказал: «Лучше сдерживать Басалаева, чем подталкивать Морозова».
Сдерживать же Басалаева иной раз было просто необходимо.
...Басалаев продолжал ходить по кабинету. Наконец он заговорил:
— Нет, ты только подумай. Ведь Ершова была честным, я уверен, абсолютно честным человеком. Один год в торговле, и готово — растратчица. Да, да, не спорь со мной, с кем поведешься — от того и наберешься.
Я подошел к Басалаеву и на правах старого друга положил ему руку на лоб. Я всегда так поступал, когда Басалаев не в меру проявлял свой темперамент.
— Ну ладно, ладно, — улыбнулся он, отводя мою руку.
В дверь постучали. Улыбка моментально сошла с лица Басалаева.
В кабинет осторожно вошла девушка. Я взглянул на нее — так вот она какая эта Ершова! Немного молода для директора магазина. Волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы. Губы слегка подкрашены. На отвороте серенького пиджачка комсомольский значок. Белая нарядная кофточка застегнута на все пуговицы.
Она очень волновалась, что легко было заметить по красным пятнам, выступившим на ее бледном лице. Ершова подошла к столу, за которым уже сидел Басалаев, и вопросительно взглянула на него.
— Садитесь, Ершова, — начал Басалаев. — Рассказывайте.
— Я не знаю, что мне рассказывать, — вздохнув, ответила она.
— Может быть, мне прикажете объяснить, почему у вас опять недостача? Документы сверялись в вашем присутствии?
— В моем, — тихо сказала Ершова.
— С размером выведенной недостачи согласны?
— Согласна, — еще тише ответила девушка.
— Так отчего же недостача?
— Не знаю, — прошептала она, опустив голову, и вытерла, глаза крошечным платочком.
— Ведь мы уже встречались с вами, Ершова. Помните, я предупреждал вас? Государство доверило вам ценности, деньги. А вы что делаете?
— Честное слово, я ни в чем не виновата, — всхлипывая отвечала Ершова. — Ну ни копейки себе не брала. И не знаю, отчего эта недостача. Наказание прямо. Уйду я из торговли!
— Конечно уйдете, — неумолимо продолжал Басалаев. — Таким, как вы, нельзя доверять ни на минуту.
Мне стало жалко Ершову. Ведь в конце концов могли быть тысячи причин недостачи, о которых Ершова возможно и не знала. Тем более, что директором она работала всего три месяца. Я как бы невзначай приложил руку к своему лбу. Наконец Басалаев взглянул на меня и, заметив мой жест, нахмурил свои мохнатые брови.
— Вот что, Ершова, — сказал он после небольшой паузы. — Вы утверждаете, что ни копейки себе не брали?
— Не брала.
— А ваши работники, продавцы, заведующие отделами?
— Я ничего за ними не замечала.
— Может быть, вас на базе обманули?
— Нет, я внимательно принимала товар.
— В отчетах ошибки быть не может?
— Не может.
— Краж из магазина не было?
— Не было.
