допрошен. Если у тебя есть время — после обеда можем сходить осмотреть помещение магазина.
Я согласился. Мы вышли из райотдела еще засветло. Всю дорогу Басалаев молчал.
В магазине мы пробыли около полутора часов. Осмотрели торговый зал, потом кладовые, подсобные помещения, кабинет директора. Басалаев лично опробовал крепость всех решеток на окнах, выходящих во двор; они выдержали его усилия и поэтому можно было не сомневаться в их надежности.
Новый директор с недоумением наблюдал за нашими действиями.
— Скажите, пожалуйста, у вас краж не было? — спросил у него Басалаев, по всей вероятности просто для очистки совести.
— Что вы, конечно нет!
Мы вышли на улицу.
— Ну убедился? — обратился ко мне Басалаев. — Подкоп видел? А следы взлома? А место, где прятался ночью преступник? Вот проклятое дело! Дай закурить — папиросы кончились.
Я похлопал себя по карманам.
— У меня нет папирос, Саша.
— Тогда подожди меня, — и он вернулся в магазин.
Я ждал его за углом у большой освещенной витрины. Сквозь стекло было видно, как Басалаев подошел к кассе, получил чек, потом встал в очередь к продавцу. Витрина была оформлена довольно безвкусно. Я вспомнил сторожа Сенцова и от нечего делать стал искать коробку духов, цена которой так смутила этого смешного старика. Вот он, сюрпризный набор «Весна». Я наклонился к стеклу...
Басалаев вышел из магазина и махнул мне рукой.
— Пошли. Ну что ты там копаешься?
Видя, что я продолжаю стоять около витрины, он подошел ко мне.
Я взял его за руку и легким пожатием заставил насторожиться. Он проследил за моим взглядом.
— Гвоздик... Ну и что ж?
— Тише ты. Неужели не понял?
— А-а... — только и произнес Басалаев.
Мне пришлось почти силой увести его от витрины.
— Не надо привлекать внимания, Саша, — сказал я. — Пойдем..
На следующий день Басалаев появился в райотделе только под вечер.
— Всё сделал, — сказал он, устало опускаясь на стул. — Участковые предупреждены. О случившемся поставлены в известность соседние районы. Побывал во всех дружинах. Теперь пусть кто-нибудь только попробует продать краденое.
Подполковник Огородников посоветовал организовать засаду. И в эту же ночь Басалаев с двумя оперативниками отправился к магазину. Мы с ним решили дежурить по очереди.
Но ни в эту ночь, ни в следующую, ни на третью никаких происшествий в магазине не было. С вечера сторож некоторое время медленно расхаживал около здания, а за полночь усаживался на свой ящик и как изваяние застывал до рассвета. Несмотря на свою глухоту, он ворочался всякий раз, когда раздавались шаги запоздалых прохожих, однако с места не поднимался. Можно было считать, что он бдительно несет службу, но проверять его не входило в нашу задачу.
Не поступало сведений и о продаже похищенных товаров.
— Что ж, мы люди выдержанные, — говорил Басалаев, возвращаясь с очередного дежурства. — Притаились, голубчики! Боитесь? — и он погрозил кулаком неизвестным злоумышленникам.
— Иди спать, Саша, — сказал я, глядя на его усталое лицо.
— Выспимся, когда их поймаем!
— Слушай, — спросил я, — тебе не кажется странным, что никто из работников магазина даже не подозревает, что у них крадут?
— Нет, не кажется. Мы имеем дело с хитрыми людьми. Они и крадут осторожно. Здесь — пару рубашек, там — несколько пар чулок, ботинки или туфли какие-нибудь. Везде понемногу. Я уж думал об этом. Не пересчитывают же в отделе каждый день весь товар. Вот они на это и били. А ходили, видно, как к себе домой, когда вздумается.
— Интересно, долго ли нам их караулить придется?
— Сейчас, пока ведется расследование, боятся, видно, магазин навестить. Но мы их успокоим — они хитрят и мы не глупее их. Есть у меня кое-какие мыслишки.
— Ты что задумал? — поинтересовался я.
— Узна?ешь. Ко мне сейчас один человек придет.
Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла Ершова.
— Вы меня вызывали? — спросила она, обращаясь к Басалаеву.
— Вызывал, Ершова, садитесь. Да уберите вы платочек, он вам больше не понадобится!
Она подняла голову и, широко раскрыв глаза, посмотрела на Басалаева.
— Крали у вас. Понимаете?
— Кто? — вспыхнула Ершова.
— Вот это, к сожалению, мне не известно. Но вашей вины здесь нет. Так вот, на днях сообщим об этом в торг, и вы вернетесь на старую работу.
— Спасибо.
— А благодарить меня нечего. Я хочу, чтобы вы помогли мне изловить этих негодяев.
— Как же я могу помочь вам, товарищ Басалаев?
— У вас кто-нибудь из родных в районе живет? Тетка в деревне, отсюда в двадцати километрах. А вы не могли бы дней пять у нее пожить?
— Могу и пять, и десять, сколько потребуется. Но разве это поможет вам поймать преступников?
— Очень поможет. Буду с вами откровенен. Воры ведь знают, что мы интересуемся недостачей в магазине. Знают и пока остерегаются. Вот мы их и успокоим. Пусть думают, что милиция идет по неправильному пути. Я сегодня вечером на служебной машине заеду за вами. И увезу вас к... тете. Только никому ни слова. Понятно?
— Понятно.
— И еще. Когда я приеду, постарайтесь вести себя так, чтобы соседи подумали, что я увожу вас совсем не к тете. Понимаете?
Ершова улыбнулась:
— Об этом не беспокойтесь. Я столько пережила, что мне не трудно будет выполнить вашу просьбу. А маме можно сказать о нашей тайне?
— Конечно, скажите. Зачем же ее волновать. Ну, идите домой, а часиков в девять я за вами заеду. Соседи-то в это время будут?
— Будут, — снова улыбнулась Ершова.
По словам Басалаева всё произошло как нельзя лучше. Ершова неплохо сыграла свою роль и, когда она «прощалась» со своей матерью, кое-кто из соседей даже прослезился.
«Новость» быстро распространилась по поселку. Но дошла ли она до тех, для кого предназначалась?
Мы дежурили уже вторую неделю. Пришлось обратиться к помощи дружинников. Желающих помочь оказалось вполне достаточно, и на каждую ночь мы с Басалаевым имели пару крепких, надежных помощников.
Около одиннадцати вечера я с двумя дружинниками направился к магазину. Механика стройтреста Василия Никандрова и каменщика Андрея Зайченко я знал хорошо. На них можно было положиться. Оба имели на счету по нескольку задержаний, для обоих уже миновало время романтического представления о борьбе с преступностью. Они понимали, что идут на серьезное, может быть, связанное с опасностью, дело.
Город отдыхал. Полный забот день остался позади. Из открытых окон доносилась музыка, смех. Изредка
