приостановили.
Только не думайте, что я боюсь сложных дел. Нет, чем сложнее дело, тем оно интереснее. Но если не видишь ничего, за что можно было бы зацепиться, хочется ли тратить силы и время без какой-либо надежды на успех?
Однако приказ есть приказ, и коль скоро установлено, что «проведенное по делу расследование является неполным», надо брать билет и ехать до Каменска, в двадцати километрах от которого находится деревня Дедово.
Поезд пришел в Каменск около восьми часов вечера. Я добрался до гостиницы, отряхнул на крыльце промокший плащ, протер очки и с трудом открыл отсыревшую дверь.
Поужинав, перелистал несколько потрепанных «Огоньков» и «Крокодилов». Спать было еще рано. Я сел за стол, вытащил из портфеля дело, по привычке положил рядом несколько листов чистой бумаги и перечитал его от первой до последней страницы.
Итак, магазин помещался в обыкновенном деревенском бревенчатом доме. В течение двух последних лет им заведовала Валентина Сергеевна Попова. Вот протокол ее допроса: 1914 год рождения, образование семь классов, вдова, детей нет, ранее не судима, проживает в Каменске.
Ниже протокол допроса другой женщины, с которой мне наверняка придется встретиться. Никифорова Прасковья Петровна, сторож магазина. Ей уже за шестьдесят. Живет с сыном Петром — шофёром колхоза.
Теперь о пожаре. Это, пожалуй, самое главное. 21 марта в девять часов вечера завмаг Попова закрыла магазин и передала его под охрану сторожу. На листе сдачи-приемки уверенный росчерк Поповой и неровные буквы, выведенные рукой Никифоровой. Судя по показаниям сторожа, до часу ночи ничего необычного не произошло. Правда, около полуночи к магазину подходил конюх Филатов. Он был навеселе и просил продать водки. А в час ночи магазин внезапно охватило пламя и, когда подоспела каменская пожарная команда, спасать было уже нечего...
Конечно, всё было бы куда проще, знай мы наверняка причину пожара. Но магазин сгорел дотла, и экспертиза, естественно, могла высказать лишь предположения: возможно поджог, возможно неисправность электропроводки. Единственное, что исключала экспертиза, — это возникновение пожара из-за печки. Она была в порядке и при осмотре оказалась холодной...
Если предположить самое худшее — поджог, то преступника, очевидно, надо искать среди тех, кому это было выгодно. Ведь никто не будет совершать преступление просто так, без каких-либо мотивов.
Завмаг Попова? Может быть, она подожгла магазин, чтобы скрыть недостачу? Но любое предположение должно иметь некоторые основания. А в деле официальная справка — за время работы Поповой ни недостач, ни излишков в магазине № 17 не было.
Я снова читаю ее показания. Кажется всё предельно ясно: закрыла магазин, села в автобус, приехала в Каменск, поужинала, потом сходила в кино. Позвольте! В какое кино? На какой сеанс? Какую картину показывали? В протоколе об этом ни слова.
Вам кажется, что это не существенно, мелочь? Но в нашем деле нет мелочей. А если вместо кино Попова вернулась в Дедово и, воспользовавшись тем, что сторожа не оказалось на месте, подожгла магазин? Разве так не может быть?..
Попова вошла в кабинет твердой мужской походкой. По какому делу ее вызывают? О пожаре? На полном лице удивление: ведь она, кажется, уже допрошена. И не один раз. Зачем же ее опять таскают на допросы?
Наконец она начала отвечать.
— Вечером 21 марта вы были в кино?
— Да.
— Вы были одни?
— Нет.
— С кем вы были в кино?
— С мужчиной.
— Кто он, как его фамилия?
— Не знаю, познакомилась с ним в автобусе.
— Может быть, вы знаете его имя?
— Раньше знала, теперь забыла.
— Вы потом встречались с этим человеком?
— Нет.
— Какую картину вы тогда смотрели?
— Не помню.
Мне казалось, что после каждого ответа Попова с удовлетворением говорила про себя: «Ну что? Получил? Попробуй, проверь такие показания!»
— А что вы можете сказать о стороже Никифоровой и о ее сыне Петре?
— Ничего, люди как люди.
«Неприятная женщина, — подумал я, — и ведет себя прямо вызывающе. Почему?»
Я взглянул на Попову, как бы ища ответа на этот вопрос, и обомлел: она скорчилась на стуле и ее сведенное гримасой лицо отражало такую боль, что я мигом вскочил.
— Что с вами? Вам плохо?
— Ничего, — прошептала она, прижимая руки к животу, — сейчас пройдет. Язва мучает: как понервничаю, так сразу приступ. Дайте мне, пожалуйста, воды.
Попова выпила порошок, и ей стало легче. Теперь она держалась спокойнее, и первое неприятное впечатление о ней немного сгладилось.
— Вы, наверное, думаете — вот толстая баба отъелась на казенных хлебах, наверняка ворует, — неожиданно сказала она. — А ведь не от хорошей жизни полнота эта. Подумайте сами — целый день на ногах, толком не поешь — кусочек того схватишь, кусочек другого. Сейчас-то ничего — в перерыв домой сходить можно, пообедаешь как человек. А в Дедове даже столовой нет, так с утра и до вечера — без горячего. Из-за этого и язву получила. Где мне расписаться?
Попова ушла.
«Теперь надо поехать в Дедово, — решил я. — Если и там будут такие же «блестящие» результаты, то на этой командировке можно поставить точку».
Я зашел к начальнику Каменской милиции и поделился своими планами.
— В Дедове работает участковый уполномоченный Бугаенко, — сказал он, — тот наверняка Никифоровых знает. Может быть, дать машину? Тут дорога хорошая — за полчаса доберетесь...
Дорога в Дедово была очень красива. Я сидел рядом с шофёром и любовался яркими красками осеннего леса, прорезанного черной полосой асфальта. Шины милицейской «Победы» мягко шуршали, сзади машины поднимался шлейф опавших листьев. За каждым поворотом открывался такой замечательный вид, что я забыл и о Дедове, и о пожаре, и о Никифоровой. Но вот еще один поворот, и перед моими глазами сразу открылась вся деревня. Шофёр поехал медленнее. Курицы, отчаянно размахивая крыльями, понеслись во все стороны. Вот и небольшой домик участкового уполномоченного.
Мне понравилось, что Бугаенко, приветливо поздоровавшись со мной, тем не менее попросил документы и прочитал мое удостоверение. Потом мы сели за стол, покрытый чистой льняной скатертью.
Участковый говорил не торопясь, словно взвешивал каждое слово:
— Никифоровы — скрытные люди. Родных у них нет. Петр раньше судился. За кражу. Вернулся год назад. Работает без замечаний. Пьет мало. Мать его после пожара уволилась. Живут неплохо, корову по весне купили, крышу железом покрыли.
— Вы не знаете — Петр был в деревне, когда магазин горел?
— Говорят, вечером куда-то уезжал, и вернулся уже ночью.
— Кто говорит?
— Люди. Точнее пацаны. Школьники, — поправился он. — Понимаете, у насоса порвался ремень вентилятора. Ну, пожарники и послали ребятишек к колхозному шофёру — нет ли у него запасного ремня. Те — в гараж, а он на замке. Стучались в дом к Никифоровым — никто не ответил. Я потом Петра спрашивал: «Где ты был?» Говорит, спал дома. Утром же люди слышали, как машина подъехала к гаражу. Я
