жизнь.
Завтра начинается длительное свидание. Уже едут, наверное, мать и Фрумкин. Получить в руки “трубу” (хотел набрать матери, узнать, едут ли) последнее время стало почти совершенно невозможно.
30.7.08. 11–02
Ну вот. Вернулся с длительной свиданки с матерью. Куча впечатлений, но не от самой свиданки, а от возвращения. В прошлый раз без меня в моих вещах был персональный шмон, забравший все бумаги, а в этот – оказалось, что по баулам просто кто–то полазил ночью, в результате чего они все открыты и стоят не так, как я оставлял (а я, зная о такой возможности, замечал их расположение специально). Главная пропажа – это 2 баллончика сукразита, которые как раз недавно мать, после 2–х месяцев звонков и усилий, выбила из начальства (не хотели передавать, – только через больницу, да и то “не положено”), да щипчики для ногтей. Плюс, конечно, 1 баночка гуталина из 2–х, 1 шампунь (тоже из 2–х), что–то из лекарств (их почти не осталось), остатки колбасы, видимо, и т.д.
Говорили, что видели одного новенького, молодого пацана, ночью лазившим в наш проходняк. Один из блатных, кому я рассказал о происшедшем, спросил у него, – тот, естественно, отпирается. И ничего сделать нельзя, и чем я буду месяц стричь ногти и с чем пить чай, пока не соизволят передать новый сукразит (мать привезла еще), – неизвестно.
На свиданке же все было спокойно, без ругани и скандалов. И была, как всегда, дикая тоска: через 2... через 1 день... вот уже сегодня, через час – возвращаться в барак, в этот ад, в эту жопу, к быдлу... И чувство глухого тупика, непробиваемой стены: осталось еще почти 2 года 8 месяцев, а ничего сделать, чтобы освободиться до их истечения, невозможно. Документы на УДО поданы, а что толку? Отказ неизбежен... Мать не так уже верит в это УДО, как в прошлый раз, и возлагает теперь все надежды на смену режима – с общего на поселок, – на которую можно будет подать после отказа в УДО. Я лично не верю и в поселок нисколько...
15–27
Когда–нибудь, конечно, все это кончится. Но пока – становится все хуже и хуже. Вымогательство царит страшное, – будь я чуть–чуть послабее характером, и половины баула у меня уже не было бы. И себе, и “на общее” – подходят и выпрашивают, вымогают кто что может. А денег в ларьке я все равно то и дело трачу на них больше, чем на себя. Расходы растут, а пополняется счет все меньше и реже. Да еще на место освобождающегося 15 августа верхнего соседа по шконке претендует всякая мразь, и опасность ее вселения весьма велика. Да и так уже соседи и справа, и слева – нечисть, не дающая спокойно ни жить, ни спать. И дневник вести, видимо, при новом пополнении проходняка будет уже невозможно...
15–45
Вот только что, пока писал это, 2 выродка подходили опять, требовать на всякие “нужды” (типа, не их личные, а общественные) жратвы, да еще читать мне свою “мораль” на этот счет пытались... Мрази!..
АВГУСТ 2008
2.8.08. 8–34
На фоне тоскливо–однообразной здешней жизни события вдруг рванулись, как бешеные кони. Хотя – вроде и не такие уж события. Позавчера, 31–го, где–то с обеда, у меня вдруг поднялась t°, да еще и понос одолел, и к вечеру дико разболелась голова, с левой стороны, как обычно. Да еще – эти дни, как вернулся со свиданки, началось нашествие вшей, дикое количество их ползло откуда–то постоянно, так что приходилось снимать и проверять майку и штаны по несколько раз в день. От головной боли я принял, ужиная, таблетку нурофена, – вроде голова прошла, но после ужина и чая вдруг почувствовал, что настолько плохо – сейчас начнет рвать. И точно, – стоило только зайти в туалет и сделать малейшее усилие горлом, – чай хлынул через рот и даже через нос (частично). Хорошо, что только чай, а не весь ужин...
На следующее утро, после бани, придя оттуда опять с температурой, дозвонился матери, рассказал. Это было большой ошибкой. Оказалось, еще накануне она звонила сюда Демину, нач. больницы, рассказала про кражу у меня сукразита. Он обещал меня как раз 1–го числа вызвать и (по словам матери, но явный бред) дать еще сукразита (откуда?..). А после моего дурацкого рассказа о плохом самочувствии, – мать позвонила ему еще раз, не застала, но через медсестру просила передать, что ночью я чуть не умер!..
Демин перед обедом и впрямь вызвал, но только уже выходя со мной из барака, “общественник” спросил, почему я не беру вещи, – ведь меня кладут (!) в больницу. Я испытал шок, – ведь это значит не только тащить туда все вещи, которых у меня тут набралось столько, что ни в один баул не влезут, не только разгромить и разнести вдребезги весь налаженный месяцами быт, – но и, самое главное, остаться без связи, как сидел я без связи целый месяц в этой же больнице в том году, – как раз весь август, с 31 июля. Да и – сразу подумалось – больно уж ярко все повторяется, – снова август, снова больница, снова тот же вид из окна и тот же ужасный (еще хуже, чем в бараке) больничный туалет. Даже стихи, там, в больнице написанные, сразу мне вспомнились. Нет, это не то прошлое, в которое мне хотелось бы вернуться!.. Еле уговорил, чтобы дали лечиться амбулаторно.
Дождался врача, невропатолога, который лечил меня и в том году. Он осмотрел меня, послушал, назначил амбулаторное лечение, – уколы, таблетки и капельницы! Никогда в жизни я их не делал, но сразу вспомнилось, как зимой 2003 года возил мою Ленку на “Динамо”, в какую–то поликлинику, на эти капельницы, – по часу и дольше она там лежала, а я ждал ее в коридоре. Мне – сказали – будут капать где–то по полчаса, и 1–ю капельницу сделали прямо сейчас же, с ходу. В вену на одной руке, потом на другой (на той выскочила из вены игла, оба раза очень болезненные уколы, да потом еще 2 укола просто в мышцу (тоже на руках, хотя можно было и в зад) – тоже жутко больно было. Хорошо, что после всего этого я успел еще в ларек, – в 2 только пришел врач, потом эти процедуры, а ларек только до 4–х работает, и потом с 18–20.
Дали еще постельный режим, – на проверки и зарядку можно не выходить; в столовую – вроде бы тоже, но никто точно не знает, ни завхоз, ни (тем более) врачи, и – в принципе – к этому “мусора” могут “докопаться”. Дали его на 3 дня, а могут они – максимум видимо, – 3 раза по 3 дня, так что в понедельник велели идти на прием к врачу, – продлевать.
Ну и – каждый день с утра, до 11–ти, в т.ч. и по выходным, ходить на эти процедуры, на эти капельницы, будут они неладны!.. Так что вот сейчас, уже скоро, через полчаса где–то, – придется туда ползти... Да, Демин продиктовал заявление, и при мне его подписал, насчет “свободного хода” – право проходить через СДиПовские посты без “общественника”. То ли чисто на время этих процедур (где–то неделя, а лечь – врач советовал “дней на 10”, всего–то!), то ли удастся им пользоваться и дальше, – черт его знает!..
3.8.08. 17–27
Хожу на эти процедуры, на капельницы. Лежу, смотрю, как капает жидкость в гибкий провод–шланг. Философское зрелище... Вчера лежал целых 40 минут, сперва стало жарко, потом вдруг – холодно, озноб. Новая какая–то медсестра, – еще не видел ее здесь; пожилая, не злобная, вполне можно разговаривать, и это – уже большая редкость и большой плюс ей (всего–то отсутствие злобности и хамства, тут это редко– редко встретишь даже у вольных сотрудников). Всего этих капельниц назначено 7, до будущего четверга, – надеюсь, если в четверг будет шмон, я его не пропущу? :) Да еще уколы – витамины какие–то, нафига они нужны? Уколы в предплечья, очень болезненные. И эта “никотинка” в капельницах – мол, разжижает кровь, меньше боль в ноге, но надолго ли это? Да еще дают на день по 2 каких–то таблетки, 3 раза после еды, и я их аккуратно забываю принимать...
Надо постричься, чтобы не цеплялись “мусора”, – но не дозваться парня–“парикмахера” с 8–го. Некогда ему, или забыл? Или этот уродец, мой 20–летний сосед, которого я посылал позвать, – по своему обыкновению, соврал, а сам и не ходил на 8–й? Но 5 сигарет у меня за этот поход уже выклянчил, стервец...
4.8.08. 8–44
Первая новость по утреннему ТВ: умер Солженицын... Тоска на душе не от этого, она была и раньше, но тут еще пасмурнее и сиротливее становится... Он нес последние годы ужасный реакционный бред, поддерживал чекистский режим, был вообще, по словам Шендеровича, “явно антилиберальных взглядов”.
