— За следующим пригорком? — спросил Ирвин, и Бони кивком подтвердил, что прошлым вечером именно за этим холмом скрылись Патрик О'Грейди и преследовавшие его дикари. Достигнув вершины холма, они увидели еще одну птичью стаю и поняли, где искать тело старшего скотника.
Он лежал ничком в нескольких ярдах от дороги; голова была проломлена, голубая рубашка залита кровью.
Бони и Ирвин вылезли из машины. Инспектор крикнул трекерам, чтобы глядели в оба. Потом они накрыли труп куском брезента, придавив углы камнями.
Вскоре они миновали Загоны Девятой Мили, и Бони воочию убедился, что Ирвин прекрасный следопыт. Дороги практически не было видно: она была затоптана копытами прошедшего здесь стада. Прошлой ночью Ирвин мог полагаться лишь на звезды и свое чутье. Проехав обрывистую северную оконечность Черного хребта, именуемую Утесом Макдональда, они увидели следы машины Уоллеса, сворачивавшие на дорогу к Лагуне Эйгара.
— Эзра всегда говорил, что Джек трусоват, — обронила Кимберли. — Пока вы не приехали вчера вечером, инспектор, он не верил, что ферме действительно грозит опасность. Но когда вы рассказали, что сделали с Патриком О'Грейди масгрейвские черные, он смекнул, что к чему, и подался домой к мамочке.
— К этому его могли толкнуть две причины, мисс Кимберли. Страх или нечистая совесть.
— Скоро мы все узнаем. Особенно я.
— Может случиться так, что мы разминемся с вашими братьями?
— Нет. Они будут держаться вблизи Уиндемской дороги.
Около двух часов дня они достигли ручья, по берегам которого росли серебристые эвкалипты. Кимберли объявила, что это и есть Четвертая стоянка. Они сделали привал и пообедали тем, что дала им в дорогу повариха с фермы. Еще через два часа езды они заметили черную цепочку лошадей на серо-зеленом склоне холма, потом потеряли их из виду, увидели снова, опять потеряли, и наконец Ирвин остановил машину, почти поравнявшись с идущими веером на некотором удалении от дороги навьюченными лошадьми и неоседланными запасными. Следом ехали шестеро всадников — двое белых и четверо аборигенов. Один белый поскакал навстречу машине, а другой, с черной бородой, остался на дальнем конце цепочки.
Ирвин соскользнул с сиденья, Бони вылез из кабины со своей стороны, за ним выпрыгнула Кимберли. Приближавшийся рысцой всадник сидел в седле как влитой. Он осадил лошадь рядом с машиной и соскочил на землю. У него были обожженные солнцем лицо и руки, серые глаза смотрели прямо и твердо.
— День добрый, джентльмены! Привет, Ким! Что-нибудь случилось?
— Случилось. Дикари убили Пата.
Кимберли стояла, уперев руки в бедра. Взгляд ее был так же тверд, а губы сурово сжаты, как у молодого парня перед ней.
Ирвин издал свой неподражаемый смешок, но его никто не услышал. Никто не заметил, как лицо его медленно расползается в странной улыбке, как он слегка согнул ноги в коленях и чуть подался вперед, перенося вес на носки. Цепочка всадников и лошадей миновала пикап, двигаясь параллельно дороге в четверти мили от нее. Бони с расстановкой сказал:
— Мы приехали предупредить вас, что дикие аборигены, возможно, подстерегают вас в засаде, чтобы убить вашего брата Джаспера. Они вбили себе в головы, что он и ваш старший скотник виноваты в смерти Джеки Масгрейва.
Продолжая хмуриться, Эзра перевел взгляд с сестры на инспектора.
— Мы, Брины, сами можем за себя постоять, — спокойно ответил он. — Если дикари убили Пата О'Грейди, идите и ловите их — вам, полицейским, за это деньги платят.
Взгляды Брина и Бони скрестились, и ни один не отвел глаз. Красный платок на шее у Эзры оттенял его красивое загорелое лицо; обутые в короткие кожаные гамаши, ноги его казались гораздо длиннее, чем были на самом деле. Услышав мягкий тон, каким говорил Бони, Кимберли метнула на него быстрый взгляд; глаза Ирвина остались прикованными к правой руке Эзры Брина.
— Давайте по порядку, мистер Брин, — сказал Бони. — Констебль Стенхауз и его трекер были убиты раньше, чем О'Грейди, поэтому разберемся сначала с первыми двумя убийствами. Я уверен, что вы могли бы нам помочь — вы и мистер Сайлас Брин.
— Ладно, помогу, если смогу. А Сайласа здесь нет. Он сейчас на Болоте, насколько я знаю.
— А разве это не он — там, с лошадьми?
— Нет, это Джаспер.
— Не думаю, я вряд ли мог ошибиться.
Эзра шагнул ближе. Снова послышался смешок Ирвина. Кимберли стала напряженно вглядываться в белого, ехавшего вдали.
— Уж не хотите ли вы сказать, что я лгу? — процедил Эзра, и рука его поползла к торчащей из кобуры рукоятке револьвера. Звякнули шпоры, и лицо Эзры внезапно заслонили золотистые волосы выступившей вперед Кимберли. Голос ее стал пронзительным от гнева:
— Не смей трогать револьвер, Эзра. Инспектор Бонапарт правильно сказал. Ты лжешь, Эзра. Там едет Сайлас, а не Джаспер. Надо же, хитрить вздумали! Мошенники вы оба, вот кто.
Эзра отшвырнул ее в сторону, как соломинку. Он сделал шаг вперед, и Кимберли закатила ему пощечину. Удар потряс его не больше, чем севшая на лицо муха. Однако продвинуться дальше ему не удалось — перед ним вырос Ирвин с растянутым в улыбке лицом.
— Уймись, Эзра, — тихо сказал он, стоя слегка согнув и расставив ноги и уронив руки вдоль бедер. Эти двое были достойными противниками.
— Говорю вам, это Джаспер, — проскрежетал Эзра, едва шевельнув губами.
Ирвин усмехнулся. При этом в движение пришли только губы, сам он не шелохнулся.
— Я съезжу за ним! — крикнула Кимберли и одним прыжком вскочила на лошадь Эзры. Тот что-то заорал, бросился вслед, но остановить сестру не успел.
Спор прервался. Трое белых и двое аборигенов в кузове пикапа не отрывали глаз от Кимберли Брин, мчащейся по каменистой земле туда, где, широко растянувшись, шел караван лошадей и всадников. Они увидели, как белый на дальнем его конце остановил лошадь и привстал в седле, почувствовали его нерешительность. Миновав погонщиков-аборигенов, Кимберли направила лошадь прямо к белому, который вскинул обе руки за голову.
Ни Ирвин, ни Бони не взглянули на Эзру, когда тот пробормотал:
— Все. Погорели.
Девушка осадила лошадь перед белым всадником и ткнула в него обвиняющей рукой, потом, дав лошади шенкеля, подъехала к нему сбоку, протянула руку и что-то схватила. С минуту они что-то говорили друг другу, а затем рысцой поскакали к ожидавшей их у пикапа группе. Мужчина ехал с таким видом, точно был взят в плен.
Чернота на нижней части лица мужчины исчезла. Он что-то говорил девушке, но та ехала дальше, глядя прямо перед собой и не оборачиваясь. Расстояние сокращалось, и Бони уже ясно видел Сайласа Брина, того самого гиганта, который вынес своего брата вместе со стулом из битком набитого бара в Лагуне Эйгара. Расстояние продолжало уменьшаться, и он разглядел полоску козьей шкуры у Кимберли в руке. Через несколько мгновений инспектор встретился взглядом с угрожающе сверкнувшими голубыми глазами Сайласа Брина и услышал, как тот прокричал слова, которых он меньше всего ожидал:
— День добрый!
25
За ночью — день
Сайлас окинул пренебрежительным взглядом троих мужчин, пикап с трекерами в кузове и снова посмотрел на Кимберли, сидевшую на лошади Эзры с куском козьей шкуры в руках.
— Я занимаюсь расследованием убийства констебля Стенхауза, мистер Брин, — холодно сказал Бони, — и думаю, что вы можете помочь мне выяснить некоторые детали.
