нашёл, понял, что опасность гораздо больше, чем я предполагал. — Дил отпил из кружки горячего шоколада.
— Продолжай. — Оранжевые глаза Кресент сверкнули. — Что случилось потом?
— Я нашёл газетную вырезку, датированную 1963 годом. Жильцы нашего дома жаловались, что в их квартирах плохо пахнет, особенно на первом этаже, где жили мы. Тогда и удалось выяснить, что запах идёт из канализационных труб. В следующем году, когда запах усилился, провели более серьёзное расследование. И выяснили нечто ужасное, настолько жуткое, что я… я просто боюсь это озвучить. — Для должного эффекта Дил выдержал театральную паузу и отпил из кружки, задумчиво и неторопливо, словно вспоминая.
— Дил! — воскликнула Скарлет. — Что это было?
— Кости мёртвых детей! — У Дила округлились глаза. — Множество костей… тысячи… может, миллионы!
— Нет… — Натали содрогнулась. — Какой кошмар!
— Эти дома построили на средневековом чумном могильнике, — продолжил Дил приглушённым, леденящим душу голосом. — На тысячах мёртвых тел.
— И ты думаешь, что дети, которых ты видел каждую ночь… жертвы чумы? — спросила Кресент.
— Я знаю, что жертвы, — мрачно ответил Дил. — Потому что в ту ночь я спросил маму, нельзя ли мне лечь спать на диване. Несмотря на то что мне было очень страшно, я старался не заснуть, зная, что они подбираются всё ближе. Я слышал, как они шебуршатся за дверью моей спальни, царапаются, стучатся… словно стараются выйти оттуда… чтобы добраться до меня. На следующую ночь дверь тихонько приоткрылась, и… — Дил вновь поднёс кружку ко рту.
— Это были они! — воскликнул Вуди, его глаза сверкнули.
Дил торжественно кивнул:
— Да, они сумели выйти из моей спальни. Собрались у дивана, и я ощущал их… чувствовал их запах, когда они двинулись на меня. Потом… холодный палец прикоснулся к моему лбу.
Натали и Скарлет хором взвизгнули.
— И что произошло потом? — спросил Салим. В глазах его застыл страх.
Дил вылез из коробки и медленно подошёл к нему. Снял шерстяную шапочку и показал ярко-лиловое пятно на лбу.
— ВОТ ЧТО! — воскликнул он.
Салим, отшатнувшись, упал.
— Это отметина чумного ребёнка, — нараспев произнёс Дил, нацелив палец в перепуганного Салима.
— Отойди от меня! — закричал Салим. Его глаза засверкали — признак скорого обращения. — Отойди от меня!
И под радостные вопли других «Завывал» Салим вскочил и с громким воем убежал. Дил, держась за живот от смеха, показал другим «отметину чумного ребёнка». Он сам нарисовал её лиловым фломастером.
После истории Дила разговор переключился на пропавших детей.
— В лесу их нет, это точно, — заявила Кресент, слизывая свиной жир с пальцев. — Мы не почуяли свежий человеческий запах.
— И никаких следов, — добавил Рамон.
— Они могли убежать, — предположила Натали.
— Что? В пижамах? Ты посмотри на погоду! — Дил изогнул бровь. — Нет, их утащили вампиры, это точно.
При упоминании о вампирах Нэт замер.
— Ты уверен?
— Ты не слышал, что говорил Тибо Бон? — удивился Дил. — Он думал, что обманет нас, рассказывая о какой-то загадочной болезни, но мне уже доводилось такое видеть. Все улики указывают на вампиров.
— Он прав, — согласилась Кресент, вытирая рот. — Все эти животные, изуродованные и с выпитой кровью… Больные люди, пропавшие дети… Как же я их ненавижу! Всех, за исключением, разумеется, Мака.
— Ты просто незнакома ни с одним вампиром, кроме меня, — донёсся голос из темноты.
— Эй, Мак! — позвал Нэт. Оранжевое пламя костра мешало заглянуть в ночь, но Нэт — кровь волвена текла в его жилах! — сумел различить в темноте тощую фигуру, направляющуюся к огню. — А что думаешь ты?
— Дил прав, — ответил Маккаби Хаммер. Его лицо было мрачнее тучи.
Ребята молча наблюдали, как вампир подходит к костру и садится на землю.
— Правда? — спросил Вуди.
Мак кивнул, тени от языков пламени метались на его бледном лице.
— Боюсь, что да. Плохое здесь место, очень плохое, знаете ли. Тоска разлита в воздухе, а иногда, если ветер дует в определённом направлении, я слышу, как кричат души несчастных жертв вампира.
— Каких жертв?
Красные губы Мака изогнулись в грустной улыбке.
— В древние времени вампиры действовали не так, как ныне, — объяснил он. — Насилие и кровь — таким был их путь. Они заражали людей своей жаждой крови, и иной раз вампиров становилось больше, чем людей. Они создавали улей — маленькую общность вампиров с королём или королевой во главе, которые отдавали приказы вампирам-работникам и вампирам-солдатам…
— Сколько тебе лет? — прервала его Кресент.
— Я ещё ребёнок, — ответил Мак. — В прошлом месяце исполнилось триста четырнадцать.
— Круто, — выдохнул Нэт. — Но как вышло, что ты не древний? Потому что… э… ты… ну, понимаешь… старый.
— Я никогда никого не убивал, — просто ответил Мак. — Мне кажется, улей старого вампира, с которым было покончено много лет тому назад, теперь оживили, чтобы отомстить за смерть других вампиров.
— Но кто мог это сделать? — спросил вернувшийся Салим. Его глаза всё ещё блестели от страха.
Маккаби посмотрел на Нэта и Вуди.
— Тот, кто сеет хаос и хочет… отомстить.
«Он знает, — запаниковал Нэт. — Он знает о Скейле!»
— Но эти души… — нетерпеливо спросила Кресент. — Кто они?
— Я же рассказывал, но меня прервали, — добродушно проворчал Мак. — Эти трагические существа — отвергнутые слуги вампира.
— То есть призраки? — Вуди задрожал. — Бр-р-р!
— Они служат вампиру примерно сто лет, — объяснил Мак, — а потом начинает сказываться возраст, они болеют и чахнут, потому что вампир не позволяет им выпить его крови. Пользы от них больше никакой, и вампир изгоняет их и находит себе другого спутника… Обычно молодого и здорового, который обеспечивает его столь необходимой ему человеческой кровью.
— Господи! — воскликнул Нэт. — Ты имеешь в виду ребёнка?
— Да, — кивнул Мак. — Ребёнок — идеальный вариант. Но если главный вампир убит, слуги его обретают покой — их души освобождают из чистилища.
Ребята молчали, переваривая услышанное.
— Что ж, как только погода улучшится, надо отсюда сваливать. — Кресент трясло.
— Когда возникают трудности, нытики сразу дают дёру, — подколол её Дил.
— Поговори у меня! — Глаза Кресент вспыхнули оранжевым пламенем.
— Ты не хочешь остаться, чтобы помочь пропавшим? — спросил Вуди, жуя сухое печенье. — Вдруг ещё не поздно?
— Честно говоря, нет, — пренебрежительно бросила Кресент.
